От этого злого пятна, другого названия пока подобрать не мог, в его сторону словно бы нечто стрельнуло! По крайней мере, он успел увидеть, как очень быстро протянулась синяя ниточка, задрожала, размываемая ветром.

Он упал на такой же мягкий пружинистый лист, покрытый нежнейшим ворсом. Вокруг мир то поднимался, то опускался. Потревоженный листок успокаивался медленно, а изнутри листа, привлеченные человеческим теплом, к поверхности потянулись темные комочки.

Привстав на колени, он настороженно осматривался. Запаховое видение накладывалось на глазное так неуклюже, что временами он переставал видеть что-либо вообще, кроме пятен и причудливых линий запахов цветов, червяков и прочего зверья, как летающего, так и прыгающего, ползающего, бегающего, роющегося…

Злое пятно исчезло, но, когда он начал уже подниматься, оно из мглы проступило так отчетливо, что дрожь с его кожи вошла в плоть. Мышцы напряглись, сердце колотилось еще чаще, чем когда вломился в самую середину струи аттрактанта. Злое пятно приближалось, Енисеев с дрожью начал улавливать нечто напоминающее фигуру человека!

– Да что за черт? – прошептал он. – Что это со мной?

Мышцы подергивались, по нервам, словно по оголенным проводам, пробегали искорки. Все его инстинкты, приобретенные здесь и обострившиеся старые, кричали во весь голос, что приближается самый страшный хищник. Лютый и беспощадный. Тот самый, который не обращает внимания на другую дичь, а нацелился убить именно его…

Дремучий инстинкт сбросил его с листа. Ему показалось, что над головой что-то пронеслось, словно брошенный камень, но тут ударился головой о черенок, его перевернуло несколько раз. Тот же инстинкт растопыривал руки, требовал ухватиться за ветви, но теперь уже разум велел падать до земли.

Напоследок он рухнул на гладкий, как птичье яйцо, камень. Его прокатило, словно на горке, несколько мгновений падал сквозь плотную подушку воздуха, а когда упал на россыпь мелких кристаллов кварца, так же бездумно юркнул под камень и торопливо огляделся.

За спиной в двух шагах высится настоящая гора: такой же сглаженный ветрами и дождями, а то и волнами некоего древнего моря кругляш, только в десятки раз крупнее. Видны трещины, даже мелкие ниши, углубления, словно неведомые вымершие черви грызли этот камень… тогда еще не бывший камнем.

В серо-зеленой мгле плыли разноцветные струи, появлялись и медленно исчезали цветные пятна. И вдруг, как злой крик, возникло то самое злое пятно. Енисеев не мог даже определить его цвет, это было нечто странное и страшное.