Она спросила о Джоуи и полковнике Тайлере. Мэтт рассказал все, не смягчая: о случившемся невозможно было говорить мягко.

Бет внимательно выслушала и надолго замолчала.

Вечером она села у костра с чашкой кофе, то и дело поеживаясь. Разговор Мэтта и Киндла огибал ее, как ручей огибает лежачий камень.

Она время от времени трогала рукой правое плечо, то место, где была — и оставалась — татуировка. «Помощник» ее не свел. Мэтт понял, что одни раны заживают быстрее других.

Ночью она спала, свернувшись калачиком на матрасе на полу фургона.

Утром они отправились на восток, через границу Вайоминга и Небраски.

Том Киндл сказал, что будет ехать с ними какое-то время. Но не долго.

Небраска делилась на две климатические зоны — засушливую на западе, влажную на сельскохозяйственном востоке. К востоку от дамбы Кингсли трасса № 80 пересекала Платт-ривер, питавшую плодородные пойменные почвы, на которых росли кукуруза, свекла, картофель и бобы. Оставшись без ухода этой весной, растения одичали.

За рулем почти все время был Мэтт. Нога еще беспокоила Тома Киндла; от долгого сидения ее сводили судороги. Мэтт ехал через пустые сельскохозяйственные города, симпатичные, но пришедшие в упадок после тяжелой зимы. Брэди, Гетеборг, Лексингтон, Кирни. Иногда рядом с ним в кабине сидел Киндл, но обычно — Бет.

Когда Киндл не слышал, Бет разговаривала о том, что произошло, и том, что может произойти.

— Они еще внутри нас, — заметила она. — Эти, как их… неоциты. — Мэтт кивнул. — И останутся надолго. — Он снова кивнул. — Ты тоже знаешь?

— Да.

— Как и я? То есть… тебе никто не говорил, ты просто знаешь, и все?

— Именно.

— Они внутри нас. Но вроде как спят и ничего не делают. Пока…

— Говори, не стесняйся, — сказал Мэтт.

Слова приобретают волшебную силу, когда их произносишь вслух.

— Пока мы не умрем, — закончила Бет. — И тогда они дадут нам еще один шанс сказать «да». Отправиться с ними.