Мудрые Странники прибыли на Землю по определенным причинам и с определенными ожиданиями. Они были доброжелательными, но неуклюжими великанами, и внутри оставшегося на орбите человеческого полиса начали корректировать некоторые введенные ими изменения.

Численность фитопланктона Странников в океанах существенно сократилась. Работа продолжалась — в атмосфере оставалось еще достаточно углекислого газа, предназначенного к растворению в море, — но ее не нужно было совершать за один сезон, не нужно было так неистово выбрасывать энергию в атмосферу.

Не было и необходимости снабжать электроэнергией и водой абсолютно все земные города. Это была неловкая реакция Странников на людское упрямство; на непонятное желание столь многих принять свою смертность.

Человеческий полис разработал более совершенные и удобные альтернативы: в Огайо, на Украине, в Хунани, Кении и других местах.

За границами поселений начиналась дикая земля, и находились те, кто хотел там жить.

Дом разделился надвое: одна часть отправилась странствовать в пробуждающуюся галактику, другая осталась хранительницей своего прошлого, своей родины и своих предков.

После суровой ветреной зимы наступила мягкая весна. Моря были спокойными, небеса — голубыми.

На границе Айовы Киндл заявил, что дальше не поедет.

Он целый день прошатался где-то вдали от лагеря и вернулся верхом на тощей оседланной лошади, которая пережила зиму и не совсем одичала. По его словам, за лето бензин в брошенных автомобилях должен был выпариться, детали — заржаветь, масло — загустеть и так далее. Хорошая ездовая лошадь в долгосрочной перспективе была надежнее.

— Поедешь на запад? — спросил Мэтт.

Киндл ответил утвердительно.

— Винд-ривер? Горы Виски?

— Куда-нибудь туда, — сказал Киндл.

Бет смотрела, как двое мужчин обмениваются рукопожатием. Было что-то похожее в том, как они смотрели друг на друга. Их связывало нечто большее, чем дружба, нечто большее, чем горечь расставания.

Один смотрел на другого и видел того, кем он мог бы стать — или должен был стать, — но не стал и никогда не станет.

Здесь их дороги расходились, чтобы больше никогда не сойтись. Оба это понимали.

Киндл уехал по разбитому шоссе в горячий полдень.

Мэтт долго смотрел ему вслед.