Кошка кивнула опять. После чего, выждав небольшую паузу, покрутила головой из стороны в сторону.
— Вот те раз, — сказал Феликс. — Что это, по-вашему, может значить?
Гримм метнул в него угрюмый взгляд:
— Очевидно, только то, что мне пора брать уроки кошачьего… — Все еще хмурясь, он оглянулся назад: — Бенедикт? Вы совсем не понимаете их речи?
Высокий боерожденный юноша скорбно покачал головой:
— Разве что пару любезных пустячков вроде нехитрого приветствия. У них сложный язык, и на его постижение уходят годы.
Это признание черная кошечка встретила с самым довольным видом.
— Незадача, — вздохнул Гримм. — Если мы ворвемся в коридор и начнем палить по врагам, можем ненароком задеть и заложниц. Мне позарез нужны более подробные сведения. Те, которыми она располагает: это в любом случае больше, чем известно нам самим.
Задумчиво выпятив губы, Феликс медленно выдохнул. Вслед за чем полез в карман своей куртки и выудил оттуда толстую пачку сложенной бумаги. Когда он принялся раскладывать ее на плитах пола, Гримм присел рядом. То был план хаббла Платформа, где все технические ходы и туннели вентиляции помечались несколькими цветами, показывая их взаимное расположение.
— Иди сюда, зверушка, — позвал Феликс. — Взгляни-ка на это… — Толстым согнутым пальцем он обвел некую область на плане. — Я знаю, что бедняга Моберли работал примерно в этой секции туннелей. Который из них заняли аврорианцы?
Кошка не спеша приблизилась к плану и своими яркими глазами уставилась на путаницу линий. Она низко склонилась над бумагой, поскребла ее лапой, обнюхала ее, прошла в самый центр и, усевшись, воззрилась на Феликса.
— И что, ко всем чертям, это может значить? — вскинулся Феликс на Гримма.
— Ваша карта туннелей слишком абстрактна, — сказал Бенедикт. — Все планы состоят из символов, и ей не хватает нужного опыта, чтобы в них разобраться.
— Прошу, поясните, — взмолился Гримм.
Бенедикт коротко, разочарованно махнул ладонью.
— Она не воспринимает туннели в точности так же, как вы. Она не просто
Феликс потряс головой:
— Откуда вам знать?
— По опыту. Я и сам едва сумел овладеть наукой чтения планов, — объяснил Бенедикт. — Не могу передать, как это сложно. В детстве я потратил на них массу времени.