Корджентейн тихо выругалась и помотала головой:

— Это хорошо, вот только слишком поздно. Чрезвычайные меры уже приняты, и бьюсь об заклад, что после того, как они арестуют всех, кто хоть раз сказал что-то недоброе в адрес Императора, начнутся массовые репрессии. Постоянный комендантский час, рабочих разлучат с семьями… Они предпримут все, чтобы уничтожить даже малейшую вероятность грядущего восстания.

Намира это не удивило. Он наслушался достаточно таких историй в Клубе. Именно из-за имперских репрессий новобранцы присоединялись к Сумеречной роте.

Вместо того чтобы выражать сочувствие, он рассказал повстанцам историю Сумеречной. Конечную цель роты он не раскрывал и ни разу не упомянул Челис, но поведал о действиях роты на Римманской гиперлинии и их планах касательно Салласта.

— Моя группа спустилась в город в поисках помощи, — закончил он. — Но вряд ли вы способны ее оказать.

— Это так, — согласилась Корджентейн. Ниен Нанб быстро заговорил, и оба посовещались о чем-то, прежде чем она продолжила: — Мы попытаемся доставить вас на завод к рассвету, но это все, что мы можем.

— Я ценю вашу помощь, — ответил Намир. Он сделал долгий вдох, пытаясь сосредоточиться на окружающем. Четыре повстанца, горстка оружия и какие-то машины в ангаре. — А вы? Вы-то что будете делать?

На сей раз они не стали переговариваться — только переглянулись, словно подтверждая какое-то давно ими принятое решение.

— Мы поднимем то, что осталось от Кобальтового фронта, — сказала Корджентейн. — Попытаемся в последний раз нанести ответный удар, защитить Пиньямбу от надвигающейся опасности. Не позволим им схватить всех наших друзей и соседей. — Она слабо улыбнулась. — Ждать недолго.

— Да, — согласился Намир. Он допил вяжущую кашицу и встал. Ноги заныли от усилия. — Но если нам все равно ждать до рассвета, вы можете показать мне, что у вас есть. Я могу посмотреть на ваши планы свежим взглядом. Может, ваша война продлится немного дольше.

Зеленая жижа, чем бы она ни была, успокоила головокружение и согрела нутро Намира. Мышцы по-прежнему болели, но это было уже гораздо более терпимо: он был способен ясно мыслить, изучая карты города и обсуждая с Корджентейн вопрос, где разместить снайперов, по ходу слушая фантазии юноши с меловым лицом о налете на имперскую тюрьму. Намир понимал, что повстанцам не выжить, и они сами, очевидно, это понимали, однако было что-то успокаивающее в том, что они все вместе делали вид, будто есть другой вариант.

Несмотря на то что в голове у Намира прояснилось, старые воспоминания продолжали вспыхивать, как случайные искры в мокрой батарейке. Он думал обо всех планетах, на которых воевала Сумеречная: Хейдорал-Прайм, Форса-Гедд, Коерти и Вир-Афшар — когда еще командовал Горлан. Мардона-3, Накадия, Обумубо и теперь Салласт — при Намире. Разница казалась ошеломляющей.