— У меня есть план, — сказал он.

Незадолго до рассвета в самых верхних пределах Пиньямбы проснулись пепельные ангелы и запорхали среди расщелин, вылезая по лабиринтам на поверхность при помощи когтей и крыльев. Намир полз следом на четвереньках, ориентируясь при помощи прибора ночного видения.

— Следуйте за птицами, — сказала Корджентейн. — У вас около часа до того, как они закончат мигрировать на поверхность.

— А если я не успею? — спросил Намир.

— Тогда ждите до заката, а затем — ищите дорогу обратно.

Намир никогда не страдал клаустрофобией, и хотя расщелины сужались до тех пор, пока ему не пришлось протискиваться, постоянное карабканье за пепельными ангелами странным образом успокаивало его. Он не был одинок в своем путешествии.

Выбравшись на склон горы, Намир поразился, как высоко он забрался. Хотя периметр имперской блокады за ночь переместился выше, он все равно сумел обойти его. До пика оставалось всего полдня пути. По дороге приходилось избегать внимания аэроспидеров и имперских разведчиков, в то время как вся масса вражеских войск шла следом за ним. Они были в финальной стадии подготовки к полномасштабной атаке, методично подвозя оружие и войска к своим позициям. Однако когда Намир добрался до завода, поддерживаемый своей новообретенной решимостью, он ощутил себя почти бодрым. Мужчина широко улыбнулся, когда осознал, что с пятидесяти метров выше этого места его выцеливает снайпер Сумеречной.

Она встретила его на полдороге, не снимая маски и свободно держа в руке винтовку.

— Челис вернулась вчера ночью, — сказала Головня. — С ней Таракашка. О Дергунчике и остальных известий нет. Мы думали, вы спускались вместе.

— Я тоже по тебе скучал, — ответил Намир и, хлопнув ее по плечу, чуть приобнял. Она не ответила, но и не отстранилась, и Намир отпустил ее.

— До атаки осталось недолго. — Женщина повернулась и начала подниматься по склону. Намир пошел следом. — Имперцы весь день испытывали нас, посылали на вылазки все больше и больше людей. Однако Челис сказала, что придумала способ выбраться. Говорила что-то про космопорт.

— Это меня не удивляет, — сказал Намир. — Ни первое, ни второе. Окажешь мне услугу?

Головня ничего не ответила. Намир пожалел, что не может лучше понимать ее. Последний раз они разговаривали в недрах завода, над кипящей магмой, и разговор тот закончился невесело.

Она все еще злится? Да и злилась ли она вообще? Или он просто ее не понял? «Ты всегда была невероятной», — вертелось у него на языке.

— Я пока не готов говорить с Челис, — сказал он вместо этого. Разгадывать мысли Головни — бесполезное дело. — Хочу, чтобы собралось все наше прежнее отделение — ты, я, Гадрен, Таракашка. — «Сделаем вид, что мы все позабыли Красавчика». — Можешь собрать нас в каком-нибудь укромном месте?