Она шумно вздохнула и прижалась ближе.

Некоторое время они молчали, и он подумал, что вообще не стоит рассказывать ей свою историю, но, возможно, это была их последняя возможность побыть наедине. Как только вернутся их спутники и корабль отправится вверх по реке, такой возможности уже не будет. И он не был уверен, что точно знает, что ждет его в Тове за день до Конвергенции. Так что надо было все рассказать сейчас.

– Я – сосуд, – сказал он.

– Хм?..

– Я… – Ему хотелось объяснить ей все, но он понятия не имел, как это сказать, а потому решил начать сначала. – Я не всегда был слеп.

– Несчастный случай?

– Нет. Это сделали специально. Моя мать.

Он почувствовал, как Ксиала пошевелилась под его рукой, приподнялась на локте и уставилась на него.

– Как? Почему?

– У нее были на то причины. Это сделало меня настоящим сосудом, а мои глаза послужили местом проникновиния божественной силы.

Он почувствовал, как Ксиала плюхнулась обратно. Ее рука легла ему на грудь.

– Я не уверена, что верю в богов, – призналась она. – Не пойми меня неправильно, я имею в виду, с тобой действительно что-то творится. И птицы, несомненно, подчиняются тебе. А солнце… – Она оборвала речь на полуслове.

– Что такое магия, как не божественная сила? – с любопытством спросил он. – Разве твое море – не богиня?

Он почувствовал, как она пожала плечами.

– Тики так не думают.

– А тованцы думают. – Он вспомнил о Наблюдателях, о Жреце Солнца и поправился: – Точнее, Черные Вороны. Те, что верны древнему богу.

– Ну, тикам примерно же столько же лет, как и ему.

– Почему ты не можешь вернуться на родину? Что там произошло?

На мгновение он почувствовал, как Ксиала напряглась, почувствовал, как тревога темной волной поднялась внутри нее.

– Моя мать тоже была жестоким чудовищем, – прошептала она, уткнувшись носом ему в грудь.