Он указал на двух монахов, выходящих из галереи, которые сопровождали фигуру в капюшоне и наручниках.

– Господа и дамы, – продолжал он, – позвольте представить вам привезенного из проклятого озера, где он нашел убежище, оторванный от своей дьявольской формы, а также от своего рубина, ЧУДОВИЩНОГО ВУИВРА!

Он откинул капюшон, и появилась Лиз, крича, тряся своими длинными рыжими волосами, плюя в лицо инквизитору под удивленные возгласы толпы. Уголком глаза Брисеида заметила, как архиепископ выпрямился, он был напряжен.

– Без паники, милорды и леди, вуивр под контролем! – заверил он их, вытирая лицо и осторожно отходя на несколько шагов. – И под вашим взором сегодня он будет уничтожен навсегда!

Он приказал другим солдатам отойти под трибуны, и дюжина из них вошла на сцену, таща за собой тележку с большим чаном с водой.

Сквозь щель в шлеме Брисеида видела, как по мере их приближения Лиз становилась все более взволнованной. Ее демонический облик вызывал глубокую тревогу, и Брисеида без труда представила себе ужас, который она внушала людям, сгрудившимся на трибунах. Она и сама была бы в восторге от игры актрисы, если бы не заметила несколько капель крови у нее возле рта… Инквизитор забрался на тележку и перевесил Лиз через борт чана.

– В этом священном акте очищения и благословения я призываю Тебя, Господи, я призываю Твою руку, чтобы она дала мне силы отправить обратно в ад это существо зла, этого воплощенного демона, который никогда не должен был покидать недра Земли! О Господь Всемогущий, о Дух Святой, помилуй нас, бедных грешников, и освободи нас от этого адского чудовища!

Лиз изо всех сил пыталась удержать свои руки подальше от воды в чане, в который ее пытались погрузить четверо солдат. С бо́льшим усилием, чем казалось необходимым, им удалось полностью погрузить ее в воду. Инквизитор поднял руки к небу, воззвал к небесам, а затем, осенив себя крестным знамением, сказал:

– Благословен Ты, Господи, ибо Твое есть Царство, сила и слава во веки веков.

На трибуне Дю Мулен поднялся, чтобы обратиться с речью к сенешалю, сидевшему перед ним. Дед Кассандры тоже выглядел напряженным, но, похоже, контролировал ситуацию. Он указал архиепископу, что тот может сесть обратно. Изольда и Кассандра выглядели смущенными, а Теобальд облокотился на перила, завороженный этой сценой.

Лиз все еще боролась, ее голова была под водой. Наконец, спустя, казалось, вечность, Асемар схватил ее за волосы и поднял из воды. Как Лиз все еще находила в себе силы кричать, Брисеида не знала. Из ее горла вырвался не просто крик, а душераздирающий вопль, который, словно кошмар из преисподней, сгустился, уплотнился, образовал черный дым, расправивший крылья и пролетевший над трибунами, прежде чем раствориться в небе. Все, что осталось, – это пугающая тишина, охватившая сцену.