Мы прошли мимо многочисленных стражей, среди которых я запомнил пару орлов, которые взглянули на нас с удивлением, и ещё нескольких птицеобразных созданий, которые назывались
Мы подошли к лестнице, и никто не останавливал нас, не задавал вопросов. Когда мы поднимались, в нас едва не врезалась уже знакомая нам женщина, которая теперь неслась вниз очертя голову.
– Прошу прощения, – сказала она.
Я посмотрел на табличку с именем над её головой.
Бургундия
Бургундия
Что-то странное было в её облике. Молодая, темноволосая, вполне миловидная. Один глаз светло-голубой, другой карий, как у сибирской хаски[78].
– Ничего страшного, – отозвался я.
Женщина помолчала.
– Вы заблудились? Представители вашего вида здесь бывают редко.
– У нас назначена встреча в магистрате, – объяснил я.
Она фыркнула, пожелала нам удачи и снова заторопилась вниз.
Мы прошли выше и оказались в приёмной.
В одном углу стоял массивный письменный стол, прижатый к дальней стене, рядом с другой дверью. На столе громоздились стопки бумаг, стояло нечто вроде коробки для бэнтó[79] с суши, только чрезмерной величины, лежала синяя папка, которую только что оставила Бургундия, и выстроились в ряд разноцветные мягкие игрушки: медведи, гоблины, орлы, акулы. На стене у стола тянулся ряд полок с продолжением многоцветной коллекции. Как я понял, эти предметы представляли собой вариацию на тему Малышей-бини[80], созданную специально для Подземелья. На полках их было, наверное, штук триста. На большинстве, а может быть, и на всех висели ярлыки. На верхней полке некоторые игрушки находились в защитных стеклянных сосудах.
За столом не было кресла или стула, а протянулась жердь, и на ней восседала престарелая орлица. Её перья приобрели сероватый оттенок, крупный клюв был покрыт трещинами, как глиняный горшок. От неё пахло противорадикулитным кремом. Глядела она на неожиданных гостей с выражением «что-вы-за-пакость-и-какого-чёрта-припёрлись». Я просмотрел свойства этого НПС.