— Ну, теперь пора, Саша!

— Ха! — сказал я. Его падение воодушевило меня, я ощутил прилив сил. — Ты не успеешь! Посмотри на солнце!

Господин Смерть ринулся на меня. Он замахивался мечом — снова, и снова, и снова, но всякий раз я отражал его удары. Я не собирался больше вальсировать, да и наши игры научили меня кое-чему. От звона мечей звенели люстры. Трине, Принцесса и Хёдер не могли больше сдерживаться, они кричали «ура» и подбадривали меня:

— Ты справился, Саша! Еще чуть-чуть!

Взгляд Господина Смерть стал жестким, в нем сквозила неприкрытая злоба. Он был не из тех, кто готов смиренно принять поражение.

— Здесь стало душно, — вдруг сказал он. — Нам нужен воздух.

И прежде чем я сообразил, что он задумал, Господин Смерть подскочил к ближайшему окну и распахнул его.

А потом еще одно и еще. Он перебегал от окна к окну, и скоро уже все восемь стояли распахнутые настежь.

Посланницы не заставили себя долго ждать. Они влетели тысячами, так что воздух стал черным. Мухи набросились на меня. Казалось, я попал под безумный жужжащий град. Страх, леденящий и обжигающе жаркий одновременно, схватил меня за горло. Почти обезумев, я бросил меч и принялся размахивать руками.

— Убирайтесь! — всхлипывал я. — Прочь от меня!

Но они не исчезали, а, наоборот, становились назойливее. И тут с мечом наготове ко мне ринулся Господин Смерть.

— БЕГИ, САША!

Это крикнула Семилла. Я послушался и бросился бежать со всех ног, преследуемый тысячами неотступных посланниц. Я убегал от того, чего боялся больше всего на свете, от того, что давно преследовало меня в кошмарах.

Но я споткнулся и упал. Сжался в комок. Почувствовал, как мухи облепляют меня, садятся на ноги, на руки, рот и веки, как их крошечные язычки лижут мою кожу. И тут Господин Смерть настиг меня. Я увидел его посреди этой черной грозовой тучи, увидел, как он обеими руками сжал рукоятку меча.

— СОЛНЦЕ! — крикнул кто-то, а может быть, и все разом. — СОЛНЦЕ САДИТСЯ!

— Я успею! — взвыл Господин Смерть.

И с этими словами пронзил мечом мое сердце.

О, как я закричал! Никогда в жизни я не кричал так. Я обезумел от боли и словно издалека услышал такой же обезумевший вопль Семиллы. Господин Смерть прогнал посланниц и опустился на колени. В его глазах отражались самые разные чувства: ликование и удовлетворение, возбуждение и усталость, блаженство и грусть. Одной рукой он все еще сжимал меч, торчавший из моей раны, а другой гладил меня по щеке. Жужжание посланниц сделалось похоже на звук смычков — долгая тревожная нота, реквием по распростертому на полу участнику поединка.