– Так вот когда решишь, дай знать.

Это был ее последний выстрел.

Когда Жнец Моррисон проходил посвящение, Ситре показалось занятным то, что в качестве покровителя он избрал женщину. Она даже спросила этого красавчика, не позволит ли он ей называть его Тони. Моррисон же, кому совсем не понравилась эта идея, объяснил, что он имеет в виду Джима Моррисона – рок-музыканта из эпохи смертных, погибшего от передозировки. Ситра вспомнила кое-что из музыки «Дорз» и сказала молодому жнецу, что его Покровитель высказал за свою жизнь по крайней мере одну здравую мысль – «Люди – странные создания». Наверняка он имел в виду как раз Жнеца Моррисона. С тех пор юный жнец, вероятно, и поставил себе цель – очаровать Ситру.

– Моррисону хотелось бы, чтобы все молодые жнецы тусовались с ним, а не с тобой, – несколькими минутами позже сказала Ситре Жнец Бейонсе, и Ситре захотелось оторвать той голову.

– Тусоваться? Жнецы не тусуются. Мы занимаемся жатвой и поддерживаем друг друга.

Жнец Бейонсе заткнулась, а слова Ситры вознесли ее на еще более высокий пьедестал. Она вспомнила: Константин говорил, что она является для покушавшихся не менее серьезной целью, чем Мари, потому что Жнец Анастасия имела большое влияние на молодых жнецов. Она совсем не хотела быть источником никакого влияния, но отрицать этого факта не могла. Возможно, когда она станет старше, ей удастся его правильно использовать.

Без одной минуты семь – как раз перед тем, как бронзовые двери должны были отвориться и впустить жнецов в зал конклава, появился Высокое Лезвие Ксенократ, прекратив своим явлением всякие слухи о собственной смерти и впадении в младенчество.

– Странно, что Ксенократ приехал так поздно, – сказала Мари, словно размышляя вслух. – Обычно он прибывает в числе первых, чтобы поговорить с другими жнецами.

– Может быть, не хочет отвечать на вопросы о Жнеце Люцифере? – предположила Ситра.

– Может быть.

Ксенократ тем временем постарался избежать любых разговоров, а потом двери отворились, и жнецы двинулись в полукруглый зал конклавов.

* * *

Начало конклава было вполне обычным; с ледяной медлительностью сообщество жнецов двигалось от одного обязательного ритуала к другому. Первым делом шло оглашение имен, во время которого каждый из жнецов по собственному усмотрению выбирал с десяток своих недавних жертв и в сопровождении железного колокола произносил их имена. Затем наступало время омовения рук, и жнецы один за другим символически смывали с себя кровь, пролитую за последние четыре месяца. Будучи учеником, Ситра считала эту процедуру бессмысленной, но теперь, став Жнецом Анастасией, она поняла глубокую эмоциональную и психологическую силу совместного омовения – это было крайне важно для людей, которые проводят свою жизнь, забирая жизни других.