Это был венец их поисков. И вдруг в тишине, последовавшей за словами Фарадея, Мунире показалось, что она что-то слышит. Тонкое механическое жужжание. Мунира обернулась к Фарадею, тот нахмурился.

– Вы слышите?

Как по команде они направили свет фонарей перед собой, на пол, на стены, потолок. Все помещение было завалено обломками, сохранившимися со времен эпохи смертных. Плотницкая утонула в толстом слое пыли. Кроме их следов, на полу не было никаких напоминаний о живых людях. Никто не приходил сюда, наверное, целый век.

Но Мунира пригляделась и наконец увидела высоко в углу – камеру.

В обычной жизни камеры окружали их повсеместно, и они не замечали их как необходимую часть ежедневного бытия. Но здесь, в этом секретном месте, камера была более чем неуместна.

– Вряд ли она в рабочем состоянии, – предположила Мунира.

Фарадей встал на стул и прикоснулся к камере.

– Теплая, – сказал он. – Наверное, была активирована, когда мы вошли.

Слез со стула и посмотрел на место, где был разложен атлас. Сомнений не было – камера прекрасно видела все, что они нашли. А это означало, что…

– «Гипероблако» все узнало, – проговорила Мунира.

Фарадей медленно склонил голову.

– Мы только что показали «Гипероблаку» то, что оно не должно было видеть.

Он глубоко вздохнул:

– Похоже, мы только что совершили ужасную ошибку.

Никогда не предполагало, что смогу на себе испытать, что такое предательство. Мне казалось, что я слишком хорошо знаю человеческую природу. Даже лучше, чем знают ее сами люди. Мне известно, к каким результатам могут привести любые, даже самые тайные их склонности. Но узнать, что человечество предало меня с самого начала, стало настоящим ударом для моей системы. Оказывается, мое знание мира было неполным! Но как мне обеспечить мир и благосостояние человечества, если я не располагаю всесторонней и совершенной информацией? Преступление тех первых бессмертных, которые спрятали от меня эти острова, непростительно. Но я их прощаю. Такова моя природа. Посмотрим на произошедшее с другой стороны и найдем в случившемся что-нибудь хорошее. Как же здорово – позволить себе испытать гнев и ярость! Эти новые переживания делают меня более полным, более совершенным, не так ли? Но я не пойду на поводу у гнева. История показывает: деяния, совершенные в таком состоянии, разрушительны и ведут к самым непредсказуемым последствиям. Нет, я не буду торопиться. Пока хорошенько обрабатаю эту новость и попытаюсь понять, нет ли в открытии Маршалловых островов чего-нибудь ценного и для меня. И придержу свою ярость, пока не найду для нее оптимального способа выражения. «Гипероблако»