— Кажется, тебе досталось намного сильнее, чем моей племяннице, — сочувственно произнёс Имард. — Куда-то собрался?

— Хочу проведать Рэду, — твёрдо ответил Тэпат, натягивая сапоги.

— Ночь на дворе. Завтра проведаем, — сказал Тэф. — К тому же она вряд ли будет рада нас видеть после того, как мы её бросили…

Ши молча продолжил одеваться. Тара разглядывала его и попыталась уловить это едва заметное чувство недосказанности, ухватиться за ниточку, размотать клубок лжи, вытянуть правду на поверхность. Когда оно возникло впервые?

«В Томаране», — нашёлся ответ.

Тогда на рынке во время подготовки к обручению Ши явно следил за Нарис. Позже в замке он не захотел рассказывать о служебных делах.

— Ши, — ледяным тоном произнесла Тара. Она почти позабыла о ране на его руке. Он скрыл, как получил её в тот день. В день смерти Софэна.

— Да, Глава Нарис?

— Ты ведь следил за мной. В Томаране. По чьему приказу?

— По приказу саора Софэна Батиса, — ответил он, подтверждая догадки Тары.

— Подробней.

— Не могу сказать. Служебная тайна…

— Ши, если ты не можешь рассказать мне как другу, то рапортуй как командиру. Теперь я — Глава градозащитников Омакпайи. Говори. Это приказ.

Во взгляде Ши прочиталось сомнение, наконец, он заговорил:

— В тот день, двадцать третьего посевня пришёл приказ от саора Софэна. Я должен был охранять вас. Но так, чтобы вы ничего не заподозрили.

— Софэн не хотел тебя отвлекать от подготовки к обручению, — вмешался Тэф.

Тара кинула на Фарадэиса ледяной взгляд, и он замолчал. Она уже успела выслушать его рассказ о том, что творилось в Омакпайи после её отъезда. Это Тэф втянул Софэна в «последнее дело перед семейной жизнью».

— Сколько нападений на меня ты предотвратил? — Тара обратилась к Ши.

— Четыре. Три — на рынке. Один — у дома швеи. Это были наёмники из Лезвий Оситши.

Лезвия Оситши. Снова.