Он снова нарушил одиночество Айи. На этот раз она не испытывала раздражения, но не особо хотела его присутствия. Чувствовала себя, как тлеющие угли камина, которые вроде погасли, но тронешь — полетят искры.

— Давайте поговорим позже, — сквозь ком в горле прошептала Айя. — Спасибо, что помогли мне.

— Да брось. Прости, что не смог помочь во втором бою. — Осдар присел рядом, так что теперь Айя осуждающе буравила его взглядом. Рана на скуле придавала Осдару вид побитого волчонка. Светло-голубые глаза пристально смотрели на Сарэтис из-под небрежно раскиданных по лбу чёрных прядей волос.

— Я бы всё равно проиграла, — мрачно ответила она. — Мне пора. Нужно подготовится к отъезду.

Айя встала, но пастух взял её за руку.

Гнев обернулся смущением. Прикосновение было приятным. Словно мех коснулся шеи, вызывая тёплый отзвук в сердце. Сарэтис недоверчиво взглянула на Осдара и послушно села на пень, когда пастух потянул её вниз.

Повисла короткая пауза. Пауза наполненная волнением, которое бывает в грозу, когда небо трескается паутиной молний. В следующий миг ладонь Осдара легко, будто он делал что-то обыденное, легла Айе на щёку, а губы стремительным движением почти коснулись губ. Кожу обожгло его дыхание.

— Что вы себе позволяете? — Сарэтис оттолкнула парня так, что он слетел с пня. — Ради этого мне помогали?

— Нет, конечно. — Он поднялся и отшагнул.

— Я никогда не буду иметь ничего общего с пастухом! — От злости слова сами вырвались из её уст. — Хотя вы даже и не пастух, а лжец и вор.

— Что?

Сарэтис достала из внутреннего кармана туники кольцо, которое выпало у Осдара во время боя. Красивейшее золотое кольцо, украшенное россыпью разноцветных драгоценных камней.

— Такое кольцо у пастуха из Омакпайи? — Сарэтис говорила громче. — Вы его украли? Такому перстню место на пальце Лоэтрака.

— Тише, пожалуйста. — Лицо Осдара сделалось умоляющим, он огляделся. — Это кольцо, всё, что осталось от матери. А ей досталось от её отца. Отдай, прошу. Клянусь, оно моё.

Почему-то хотелось ему поверить.

— И откуда оно появилось в вашей семье?

— Не знаю, сам хотел бы выяснить… — Он осторожно подошёл. — Отдай, пожалуйста.

— Отдам, — сухо сказала Сарэтис. — Только если вы обещаете больше меня не преследовать.

— Будет непросто, — с печальной улыбкой произнёс Осдар.

Айя не ответила. Но если бы придворные узнали, что её пытался поцеловать погонщик скота, то она бы не перенесла позора.