– Есть за что винить, – горько ответил он, злясь на себя. – Я виню.

Кива крепче сжала его ладонь.

– Не надо, Тор. Если мне придется еще и о твоих чувствах беспокоиться… Это уже чересчур.

Он вновь вздохнул и притянул ее к себе.

– Пообещать, что не буду расстраиваться, не могу: я так люблю тебя, меня так злит все, что с тобой случилось, особенно теперь, когда я знаю, что мог спасти тебя много лет назад…

– Главное, не кори себя за то, на что не мог повлиять, – попросила Кива. – Это ты можешь пообещать?

Он долго молчал, потом наконец ответил:

– Попробую.

Понимая, что большего не добьется, Кива отстранилась, вытерла слезы и мягко подтолкнула его ко входу в конюшни, куда ушла Зулика.

– Ступай. И можешь укоризненно молчать всю дорогу.

– Я собираюсь укоризненно молчать гораздо дольше, – сердито буркнул Тор, поцеловал Киву в лоб и быстро ушел, оставив ее наедине с раздраем в голове… И с разбитым сердцем.

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать четвертая

До самого вечера Кива от всех пряталась; она пробралась из конюшен к себе в комнату и зарылась в постель. Весь день она провела без толку, но это ее не волновало: ей, погрязшей в собственных мыслях, нужно было погоревать.

За это время к ней несколько раз негромко стучались; судя по тихим голосам, это были Джарен, Типп, Кэлдон, Наари и даже Миррин – все по очереди приходили, чтобы проверить, впустит она их или нет. Но она не отвечала, так что никто не решился нарушить покой, которого ей так хотелось.

За окнами опустилась ночь, и пусть в животе бурчало, Кива не выбралась из кровати, а так и лежала, свернувшись в комочек, пока наконец немного не успокоилась. Она все-таки смогла успокоиться – в основном благодаря напоминанию Зулики: прошлого не изменить. Никакая причина не могла оправдать этого решения, но факт оставался фактом: мать бросила ее в Залиндове, и это никак не исправить. Теперь оставалось лишь забыть обо всем и жить дальше.

Вскоре после того, как она пришла к этому решению, в дверь снова постучали, и на этот раз она поднялась. К ее удивлению, за дверью оказался не кто-то из друзей, а немолодой слуга. Он слегка поклонился ей:

– Госпожа Кива, Ее Величество королева приносит извинения за то, что пропустила обед, и приглашает вас выпить с ней чашку какао перед отходом ко сну. Она велела отдельно уточнить, что какао будет двойной.

У Кивы так заурчало в животе, что слуга тревожно посмотрел на нее, но сказал лишь:

– Она ожидает вас в личной гостиной. Я провожу вас, как только будете готовы.