Кива судорожно вздохнула. Она не знала, зачем ее сюда позвали, но точно не ожидала сбивчивых извинений. Особенно искренних.

– Зули хорошо обдумала все случившееся. – Судя по скрещенным рукам Тора и его мрачному лицу, это он подтолкнул ее к раздумьям. – Она знает, что поступила неправильно – не только вчера, но и когда не освободила тебя из Залиндова.

– Это все мама! – торопливо возразила Зулика. – Она правда сказала, что тебе там будет лучше, особенно с твоей магией. А я была юна, Кива. Юна и напугана. И я послушалась. Ее доводы звучали разумно: если обнаружат тебя, обнаружат и нас всех. Все могло пойти прахом. Но ты оставалась в Залиндове, а мы переезжали с места на место, так что даже если бы в тюрьме что-то случилось, нас никто бы не нашел. И… – она замолчала, будто спохватившись.

Кива уже слышала доводы Зулики, и пусть в них было некое зерно логики, они не оправдывали решение оставить в тюрьме ребенка. Но она все равно подтолкнула сестру:

– Что «и»?

Зулика неохотно произнесла:

– Прозвучит ужасно, но… – Она набрала воздуха и шепотом призналась: – Я боялась тоже оказаться в Залиндове. Мне это в кошмарах снилось!

Кива закрыла глаза, не в силах смотреть на сестру. Она прекрасно знала, что такое Залиндов, приходящий в ночных кошмарах, но ей-то пришлось еще и жить в этом кошмаре. В одиночку. Десять лет.

– Прости, – прошептала Зулика. – Теперь я понимаю, что не надо было слушать маму. Надо было рассказать Тору и приехать за тобой. Мы тебя подвели. Я подвела.

Киву переполняла боль, но она постаралась собраться с мыслями. Десять лет жизни пропали впустую, так что простить Зулику и сделать вид, будто ничего и не было, невозможно. Но сестра права: она действительно была юна. Если бы Кива оказалась на ее месте, а Тильда сказала бы, что будет безопаснее оставить Зулику в тюрьме, разве Кива не поверила бы, что мама знает, о чем говорит?

Кива глубоко вздохнула и сказала:

– Давай просто… Давай попробуем забыть это. Как ты сама вчера сказала, что сделано, то сделано.

Зулика выглядела потрясенно. Как и Торелл.

– Ты… ты не расстраиваешься? – медленно спросила Зулика.

– Меня все это очень расстраивает! – голос Кивы громко разнесся по темному закоулку, и она добавила уже тише: – Еще меня очень расстраивает, что позавчера ты пыталась убить Джарена и что из-за тебя Наари лишилась руки. Но я и этого не могу изменить, так? Стало быть, чтобы не сойти с ума, остается только…

– Погоди, погоди, – прервал ее Торелл, нахмурившись. Повернулся к Зулике: – Про Наари я знаю, а что там про Джарена?

Зулика не ответила ему, а вместо этого взглянула на Киву: