Лучше бы не закрывала.

Потому что иначе она бы увидела, как к ее рту тянется рука со зловонной тряпкой, прежде чем татуированный заявил:

– Поможет скоротать время. Спокойной ночи, девчуля!

– Кива, очнись!

Кто-то похлопал Киву по щекам, и та застонала, желая отмахнуться, но руки оставались связанными за спиной.

– Хорошо. Теперь открой глаза.

Кива вновь застонала, узнав настойчивый голос Рессинды, который вырвал ее из неестественного сна. Вновь вернулась тошнота, и пришлось опять бороться с позывами к рвоте.

Снова Кива открыла глаза, кашляя и давясь, и обнаружила, что все еще находится на складе, но солнечный свет, который пробивается сквозь окна, куда тусклее, тени на полу длиннее, а значит, уже вечереет. Учитывая, сколько времени она провела в Серебряном Шипе, Кива отсутствовала уже несколько часов, но подготовка к маскараду шла полным ходом, а значит, вполне вероятно, еще никто не заметил, что она пропала. Даже Джарен.

Скосив глаза, она увидела, что Типп еще не пришел в сознание, но лежал иначе, будто просыпался, а потом опять заснул. С другой стороны стояла на коленях Рессинда, запястья ее были окровавлены – ей пришлось вырываться из пут. Она немедленно принялась развязывать Киву.

– Кто ты? – промямлила Кива; онемевшие пальцы больно покалывало, когда Ресс схватила ее за запястья. Хоть ее и вырубили снова, она не забыла ни двух здоровяков, ни реакцию Ресс – точнее, отсутствие оной – на новости о ее семье.

– Ты знаешь, кто я. Я Рессинда Лорин.

– Я не про имя спрашиваю, – сказала Кива. – Кто ты на самом деле?

В этот раз Ресс не стала избегать ответа.

– Я помощница Торелла.

В голове у Кивы опустело.

– Ты кто?

– Его помощница, – повторила Ресс. – Ну, типа заместительница. В мятежной армии.

– Я поняла, что значит «помощница», – прошипела Кива, пытаясь осознать новости. – Но… Но ты же лекарь! Из Серебряного Шипа!