Их мненья и их мировоззренье не были переносимы.

Убийство евреев производило собственную свою динамику – и ее нипочем не привести в порядок «хорошим вкусом».

Дальше по той тропе находился рецепт грядущего геноцида. Зоны убийства были стихийны и заразны – а часто и возмутительно смешны, пусть и выборочно. «Шуточки» Менга ценились по обе стороны. В конечном итоге, они отражали мир как он есть, и кому тут лучше знать? Явно не тем грезам моралистов об исполненьи невозможных желаний.

Художественное произведение, в котором можно отдать должное Холокосту, первым своим принципом должно избрать разбиенье хронологии.

Гуманисты могут по-прежнему считать близнецов вульгарными и тривиальными, но они научатся. Брызгать дезинфекцией в мусорный бак жизни после того, как болезнь из него вырвалась, быстро становится любимым развлеченьем человечества.

И первостатейной тратой времени, блядь.

Если – и когда – история повторится, моралисты окажутся столь же бесполезными банкротами, что и нынешняя английская система правосудия, и на мир накинет свою сеть еще один красный эфир.

Привольно кровь течет у тех / Кто читает мораль.

На фотокарточке, выцветшей от времени, в аметистово-сером сумраке лорд Хоррор, строгий и белый, как надгробье, на руках сложилась мартышка с бледными глазками-драгоценностями, стоял в обществе Пьеро, Бергамского Клоуна. Вокруг них аркою выстроились барабанчики из шкурок стервятников. Над головами луна следовала по фризу трагичных беженцев, королей и прелатов, бесплодных, утомительных и эгоистичных.

Под снимком каракулями легко узнаваемого почерка Т. С. Элиота значилось: «Люди подозрительные не отличают фей от мертвых».

Если верить сестрам Митфорд, Хоуп Мёррлиз, авторесса сказочного романа «Луд-в-Тумане», крутила шашни одновременно и с Элиотом, и с Хорэсом Джойсом. Письмо к ней Элиота подтверждает, что банковский служащий потырил у Хоррора строки: «Не дай быть мне ближе / В царстве смерти, что грезится», – и включил их в свою публикацию «Полых людей» в 1925 году.

А Джессика Митфорд Мёррлиз по секрету признавалась: «Хоррор был в спальне “чужак”, а Элиот часто “не мог себе поднять даже талями с лебедкой”».

Экер обнаружил следующую цитату – красными чернилами, отчетливой рукою Хоррора:

Трижды благословенная травка! Травка смазки, с восковитым твоим стебельком и цветком огня! Против чар и ужасов, против незримой угрозы ты мощней, нежели сладкий укроп, белый ясенец или же душистая рута. Исполать тебе! Противоядье от смертельной сонной одури! Цветешь во тьме, достоинства твои – анютины глазки и тихий сон. Больные тебя благословляют, и женщины на сносях, и люди с затравленными рассудками, а также все дети.