Едва ль неделя проходила без того, чтоб какое-либо периодическое издание печатало ретроспективную статью или неподтвержденный отчет о новом появлении Хоррора в какой-нибудь забытой земле.

Пока разворачивались события вокруг Салмана Ружья-жди, «Нью-Йорк Таймз» под заголовком «ХОРРОР НАХОДИТ СЕБЕ НОВОГО ДЖЕССИ МЭТТЬЮЗА?» опубликовала жуткую нечеткую фотографию Хоррора, танцующего на крыше иранской мечети. В объятьях Хоррор держал чучело Мохаммеда.

Любопытство Экера вспыхнуло, когда «Телеграф» напечатала заметку о том, что лорд Хоррор в 1920-х повлиял на Т. С. Элиота после того, как поэт завершил свою «Бесплодную землю».

Он целый день провел в читальнях Британской библиотеки, пытаясь связать воедино противоречивые нити прошлого Хоррора. Их компьютерная папка на него была тонка, можно сказать, что и не было ее совсем. Похоже, рука цензуры стерла все следы его истории, но, как и в случае с запретным плодом, похоронить правду оказалось сложно. Изучая переписку Хоррора и Элиота, он без удивленья обнаружил, что к папке приколото приложенье – список индексов документов на «Джойса, Х.». Когда же он их запросил, служители за стойками не обнаружили и следа этих документов и принялись его уверять, что в номерах, должно быть, опечатки. Но в досье, мочежелтом от старости, он обнаружил несколько достаточно красноречивых предметов, включая японскую открытку от Тома Элиота:

Дорогой мой Хорэс, как Вам известно, меня интересуют фашизмы как политическое проявленье нравственного уравненья. Для меня психопатология и романтика, явленные на политическом уровне, равны фашизму. Это болезнь XX Века. Его тошнотворная притягательность лучше всего понимается внутри ужасающей, мрачной сказки. Коя, полагаю я, есть метафора всей Вашей жизни.

Дорогой мой Хорэс,

как Вам известно, меня интересуют фашизмы как политическое проявленье нравственного уравненья. Для меня психопатология и романтика, явленные на политическом уровне, равны фашизму. Это болезнь XX Века. Его тошнотворная притягательность лучше всего понимается внутри ужасающей, мрачной сказки. Коя, полагаю я, есть метафора всей Вашей жизни.

Там имелась неопубликованная рукопись Юнити Митфорд, в которой содержался откровенный рассказ о ее романе с лордом Хоррором. Дело это скандализовало все британское общество, а позднее его раскопали, дабы дискредитировать Хоррора на его послевоенных процессах. Еще там была подборка писем, рождественских открыток и прочего, избежавшего тенет безопасности. Кое-где упоминался Хорэс Джойс. Другие были адресованы лично ему всевозможными знаменитостями, вроде Х. Дж. Уэллза, Энтони Пауэлла, Отиса Аделберта Клайна, Рея и э. э. каммингза, Уиндэма Льюиса, Уо, Хемингуэя, Фолкнера, Тэлбота Манди, Никцина Дьялиса, Хенри Грина, Дороти Паркер, Кэтрин Л. Мор и прочих.