– Слишком качко внизу! – прокричал голос из трубы. – О боженька, я в Качко-Билльных Небесах. Гори, детка, пылай – ууууй, йип-йип-йип-йип. Черт бы драл, такой отпад… – Засим последовало долгое молчанье, после чего оттуда дунуло еврейской пудрою, что белей гуферной пыли.

Херби содрогнулся.

Земля под низом, подумал он, вероятно, обескураживает своею бесчеловечностью сильней, чем та, что наверху.

Он переключился на первую передачу и принялся медленно спускаться к пляжу, огибая высокие пальмы и с трудом перебираясь через кочки конского волоса. В мелкой лужице воды чуть не заглох, до того густо засосала она ему протекторы. Фар он не спускал с приближавшегося неземного великолепья гавани.

Херби полагал, что смотрит на колыбель Райского Сада.

Если Рай представлял собою совершенное равновесие Чело века и Природы, почему ж он располагался в начале человечьей истории, а не в ее конце?

Если Бог желал, чтоб мы оставались мартышками, почему Он в тот миг не прекратил эволюцию?

Очевидным ответом здесь было то, что Господь так и не выгнал Человека из Сада. Он этот Сад просто спрятал.

Человеку требовалось доказать, что он достоин, – и лишь после этого Бог явит ему присутствие Сада, позволив Человеку его открыть для себя заново. Здесь, под сенью Бельзена его красота и безумие вновь явились к новой жизни.

Автомобильчик била дрожь.

Отыскал ли он рассадник человечьей жизни, исток всего знанья?

Ну не так же скоро. Он рассчитывал на многолетье изматывающей учебы и приложения усилий. Или такова особая магия Менга и Экера?

В физике Галилея и Ньютона как пространство, так и время «десакрализованы» – ни одно место или период не значительнее любых других.

В пощелкиванье Разума мы прибываем к «банальности всех начал».

Херби обогнул полупогруженную печь, ржавую и засыпанную песком. Из-за угла печи возникло низкое пловучее облачко – не более двадцати футов от земли. Книзу его прижимала сотня черных ворон, угнездившихся на карнизах его пуховых подушек.

На две свои ноги воздвиглась просоленная птица.

– Если я тебе так люба, – спела она автомобильчику с тучки, – где твое кольцо, голуба?

– Мадам, – посмотрел на ворону Херби. – Вас ввели в заблужденье. Боюсь, вас обманул самозванец. Мы друг другу не представлены.

– Все так говорят, – произнесла дородногрудая птица. Ворона метнула в Херби взгляд до того злобный, что кровь бы хлынула даже у трупа.