Возможно, все – к лучшему.
Продолжаючи свой высокий полз надо мною, бедственный еврей сей потрескивал – словно обрывок просаленной бумаги, выброшенный в огонь.
Мой костюм запятнали брызги горячего шоколада.
Сочетанье высокой драммы и развлеченья уже стянуло воедино космополитическое собранье, и в воздухе висел тяжкий букет полового влеченья. Женщины превосходили числом мужчин в соотношенье два-к-одному.
Немногие женщины равнодушны к соблазнительной смерти. Дама подле меня держала в руке веер, изготовленный на манер синекрылой летучей мыши, и покручивала его с безразличьем, словно палочку для коктейля. Равновесье нравственности ея поколебало некое масштабное происшествие – и мне вовсе не пришлось долго ломать голову над ея паденьем.
Безо связи с вышеизложенным, сим, размышлял я, колебательные
Вспыхнула раздвоенная молнья – будто зайцы на метлах. Сим манером, ощущалось мне, тут явился Слуга Огня, Крупный Ухарь и Верховный Зазнайка всех Стихий.
Засим звезда еврея погасла – изожглась на воздусях, не лишив тем самым жизни ни англичанина, ни англичанку. Побыла пред нами лишь кратко, для нашего частного наслажденья – и оставила города наши и села без последствий адского своего удара. Медленно зрители принялись расходиться, быть может – разочарованные тем, что на погляд им на противной стороне улицы не выставили смерть.
Воссоединившися со своими спутниками, я продолжал фланировку к Набережной и Променаду Чейна. Странная штука в том, что ни один из них не зафиксировал драму, развернувшуюся в небесах, до того погружены они были в обсужденье достоинств Классического Рока.
Будучи слишком долго предоставлен собственному обществу, я склонен верить, что аз есмь единственный человек, поистине понимающий рок-н-ролл, на земле, а в сем кишащем рассаднике паразитов, кой называется Англьею, – и подавно.
Не в силах я передать никому наслажденья, получаемого от дружества людей с подобным вкусом и пониманьем. Столь редко сие качество.
В северном конце Слоун-стрит свернули мы у Церкви Святой Троицы – красивого зданья, сотворенного Джеймзом Сэвид жем. Сие собор, посвященный Искусствам и Ремеслам, с великолепно украшенными интериерами работы Бёрн-Джоунза и Уильяма Морриса.
К довольно уклончивому готелю «Кэдоган» чуть дальше по улице мы и проложили шаги свои. Сэр Джон Бечемен обессмертил сию гостиницу в своем стихотвореньи об аресте Оскара Уайлда в оной в 1895 году. У меня же любимым произведеньем о том периоде стало стихотворенье в книге Джона Уол терза «Поцелуй звезд» (1948), где он и описал, и покритиковал етос Желтых Девяностых в «Оскаре Уайлде и Обри Биэрдзли»: