Мила уже тревожилась. Тонкая фигурка напряжена, никакие торговые успехи её вообще сейчас не волнуют, потому что Дара с братцем куда-то запропастились. Хотя, уходя, я сказала, что пойду с Гелланом, и попросила Аттиту глаз с юной властительницы не спускать, а то властитель спустит со всех шкуры. Принудительно. Но я могла и не угрожать: рядом крутились мужики с боевыми навыками и характерами, готовые оторвать голову любому, кто не так взглянет, не говоря уж, подумает что-то непотребное сотворить.

Увидев нас, Мила так облегчённо выдохнула, что на минуту даже стыдно стало.

— Как наши дела? — спросила я у медан, но вопрос был лишний: они так светились, что дураку понятно: дела идут отлично.

На время выбросила из головы тревожные мысли: мы отправились за покупками. Что-то предприимчивые меданы и так наменяли: по всей видимости, здесь не особо сильны денежные знаки. Товар уходил не только за монеты. Рядом с возами приютился десяток потрясных коров в чудесных шубках, высились мешки с семенами, крупами и прочей долгоиграющей снедью, которая поможет пережить зиму.

Мы с Милой покорно терпели, пока закупались еда и бытовые предметы, ожидая, когда же настанет время оторваться. И вот момент истины настал: мы идём по торговым рядам, а сзади высится Геллан. Рядом неслышно скользят Милины пёсоглавы.

Как вам сказать?.. Я не большой любитель шастать по магазинам, но вот пройтись по ярмарке Зоуинмархаговой почему-то хотелось. Может, восторженные глаза Милы тому виной, а может, общая атмосфера яркого средневековья. Это… какое-то пёстрое колесо. Бойкие голоса торговок, гудение людей, беспрестанно разговаривающих, торгующихся за каждую монету… Звуки музыки, пение, передвижной театр, где я застыла намертво, и никакая сила не могла меня сдвинуть. Впрочем, двигать никто и не собирался: Геллан стоял рядом, Мила замерла в немом восторге.

В прошлой жизни, до объятий с мусоркой, я посещала театры. То классом нас водили, то матушка с бабулей пытались разбудить во мне чувство прекрасного. Местами я откровенно скучала, очень редко действо захватывало, но особого пиетета к театру как к искусству не испытывала. Сидишь ты такой в кресле, а на сцене страсти кипят: быть или не быть?.. Короче, спящая красавица моего прекрасного просыпаться и не собиралась.

А тут… Может, влияние колдовства, может, красавица внутри меня выспалась, но вдруг мир вокруг перестал существовать. Видела только лица на сцене — близко-близко, когда каждая эмоция дрожит и взрывает тебя изнутри. Кажется: не играют — живут. По-настоящему. И ни дешёвая одежда, ни яркий грим, ни убогие декорации не портят впечатления. А может, все дело в близко-близко, когда кажется, что чувствуешь дыхание актёров и тембр голосов?.. Не знаю, что виной, а только ощущения сродни с разорвавшейся бомбой, когда эмоции — в клочки, сердце — в ушах, а слёзы — в глазах. Хотелось нажать на "стоп" и воспроизводить действо на подмостках вечно.