– В тайнике, – быстро сказал Горн. – Домик номер пять, шкаф ненастоящий, а за ним комната, она там заперта, честное пионерское, мы ей ничего не сделали…

– Врет! – прервал его я. – Мы только что там проверили – пусто. Они ее куда-то перепрятали!

– Та-ак, – хищно протянул Фишер и поднял молоток. – Вешаешь лапшу. Тянешь время. Минуту назад у тебя был один выбор – сказать правду или соврать. Теперь у тебя другой выбор – правая или левая рука? С какой мне начать?

– Там она была! В тайнике! Чем хотите поклянусь! – Горн, похоже, перетрусил всерьез. – Еще час назад! Я не знаю, куда она подевалась! Может, начальник знает?

– Ну и где сейчас ваш начальник?

– Не зна-аю! – отчаянно выдохнул Горн, стараясь как можно дальше отодвинуться от молотка. – Можете других спросить – никто не знает! Барабан, Котелок, скажите ему! Когда сегодня только-только поднялся шухер, он первым выглянул в окно, сказал, что пахнет жареным и теперь каждый сам за себя…

– Чем, говоришь, пахнет? – удивленно переспросил Вилли Максович и вдруг принюхался.

И все мы в связном сарае одновременно переглянулись, внезапно почувствовав запашок – вовсе не жареного, а совсем другой. Тянулся он из-за приоткрытой двери на улицу, а когда дверь распахнулась настежь, усилился и стал ЗАПАХОМ. Тогда-то мы увидели источник зловония.

Это был человек – очень вонючий и вдобавок мокрый насквозь: сверху донизу – начиная с копны спутанных волос до кроссовок. В первые секунды я его даже не узнал, а может, не узнал бы и после, но внутри человека внезапно заиграла музыка. И я понял, что рингтон мне знаком! «Взвей-тесь костра-ми, си-и-иние но-о-очи!» Мокрый скунс был Федей Утрохиным.

На миг главный пионерский дружинник задержался на пороге, а затем, взмахнув руками, от двери перелетел вглубь комнаты – словно получил крепкого пинка. Все поспешно отступили от дурнопахнущего Феди, образовав круг. А часы тем временем продолжали играть бодрую мелодию пионерского гимна, и мне чудилось, что она даже как-то усиливает смрад.

Вслед за Утрохиным в связной сарай вошел капитан Буров. Лицо у него было смущенное.

– Вот, – сказал он, – беглеца привел. По описанию вроде похож на их главаря. Сукин сын прополз мимо танка и через ворота пытался уйти в лес. Пришлось его перехватывать… Прошу у всех прощения за запах. Маленько не рассчитал.

– Ну просто роза благоуханная, – усмехнулся Фишер. Он приблизился к Утрохину, брезгливо, двумя пальцами залез во внутренний карман мокрой куртки, вытянул за цепочку золотой брегет и нажал на репетир. Мелодия смолкла. – Это он что же, в штаны от страха наложил?