Меня же усадили за телеграфный аппарат – проверять поступающие депеши. Старик объявил, что в ближайшее время Рыбин наверняка выйдет на связь и переговоры об обмене начнутся снова. Фишер поступил умно: за этот час я отвлекся от пионеров и окончательно возненавидел спамеров – наверное, еще больше, чем Утрохина с его штабными. При каждом повороте бобины сердце мое принималось отчаянно колотиться. Я хватался за ленту, видел вместо сообщения рекламу, захлебывался ненавистью, а потом печатающее устройство опять звонко стрекотало, и все начиналось заново: надежда – облом – злость, вновь надежда и вновь облом…

Мои муки были прерваны шумом на голубятне. Фишер взлетел по лестнице и вернулся с почтарем, к лапке которого была примотана бумажка. Сняв голубеграмму, старик прочел вслух:

– «Девчонка против ворона. Последнее предложение. Не позже полуночи».

– Где она? Где он ее держит? – Я чуть не опрокинул ненужный телеграфный аппарат.

– Тут не сказано, но уж точно не в Бужарове, – досадливо пробормотал Вилли Максович, разглядывая птицу. – Ага! Видишь позолоченное колечко на другой лапке у почтаря? Это знак главной голубиной экспедиции Кремля, в Сенатском дворце. Где-то там он девочку и прячет. Знает, гнида, что штурмовать кремлевские стены даже мне не по силам… Та-ак, бери листок. Буквы делай помельче и пиши… Дай секунду подумать… Пиши: «Согласен. О времени и месте договоримся отдельно в 15.00… нет, стоп, можем не успеть… в 16.00. Место выбираем мы».

– А какое место мы выбираем? – Я с надеждой посмотрел на Вилли Максовича.

– Вот ты и выберешь, пока мы летим в город, – решительно объявил Фишер. – Я придумал только половину плана, а вторая – твоя. Пойдем посмотрим, не готов ли дирижабль к полету…

Через три часа «Пронька» завис прямо над особняком цвета пятитысячной купюры. Наш сине-белый камуфляж опять сработал. Вероятно, почтовые дирижабли бывали здесь уже не раз, поэтому никто из секретных охранников внизу не заподозрил подвоха, и даже дама с собачкой не нацелила на нас таксу-гранатомет. Подрулив поближе к левой башенке, старый разведчик взял рупор, приоткрыл дверь гондолы и загнусавил официальным голосом:

– Примите корреспонденцию для Костанжогло Гэ А. Строго конфиденциально. Без посредников.

Уже через несколько секунд Гога высунулся из окна башенки, но вместо почтового клерка увидел Вилли Максовича.

– Готовься, – без предисловий объявил Фишер. – Сегодня вечером понадобится твоя помощь.

– Финансовая? – с надеждой спросил Костанжогло.

– И не мечтай, – холодно ответил ему старик. – Сказано же: я у тебя и ломаной копейки не возьму. Ты мне поможешь по-другому.