Тогда ещё двое вышли, да ещё, да ещё три раза по пять. А с ними Олеся — стоит за спинами, на Максима Кривичанина смотрит, будто и не узнаёт. Бросился к ней хозяин, схватил за руку и к коляске с бабкой потянул. Настигли его мужики из племени, толкнули в спину, он и рухнул в пыль. Поднялся, снова за Олесей бросился, ударил его кто-то по колену, а кто-то в живот наподдал. И посыпались на Кривичанина тычки и удары, а кто-то в него ещё и камнем кинул, да так метко, что в голову попал. Хорошо, что не до смерти, порадовалась Бенигна, к жениху своему подхрамывая. Как только сделала пару шагов, отступили от него те черти. Поднялся он, шатаясь, подхватил коляску и домой бабку потянул. Едет коляска, виляет, а Кривичанин ручки еле держит да хрипит во всё горло:

Довез её до моря и в воду сел, голову промочить. Только коляску из рук выпустил, покатилась бабка старая на песок. Песок тёплый, хорошо солнцем нагретый. Закопала она в него своё чёрное сухое лицо да и задремала, как одеялом закутавшись. Только и слышала, как жених её, Кривичанин, рядом улёгся, будто собака побитая.

В посёлке тем временем грохот раздавался, не умолкал, стук инструмента плотницкого и детский плач — обживался на краю андертальского леса человек, и никакой ему закон не был писан. Так под грохот да песню детскую Бенигна и уснула.

Только не пришлось ей поспать как следует. Проснулась она — луна на небе яркая-яркая, а перед ней жених стоит: голый, всю одежду сбросил, страшный, трясётся, орган свой мужской наставил и на бабку смотрит.

«Ну что, бабка, настало нам время жениться. Дашь мне силу свою — тогда покажу я им, чья здесь земля и в чём дух Кривьи!»

Перевернулась бабка на спину, хотела от него ящерицей убежать, да бросился на неё Максим Кривичанин, налёг всем телом, схватил за верхнюю юбку и стянул с бабки, под нижнюю рукой полез да за бабкину кожу ухватился. Хотела бабка песком сухим рассыпаться, да так её скрутил жених любый, что некуда деваться. Посадил её Максим Кривичанин в свою ладонь да ноги бабкины развёл в стороны, как мертвый куст с дороги убрал. Сейчас вопхнётся да вопьётся он в бабку, лицо его всё ближе становится, вот уже он с месяц размером, а вот уже и больше месяца. Вздохнул остров под ними, и море ему вздохом тяжёлым ответило, сжал жених бабку, перед тем как последний закон нарушить, да не успел. Вырос за его спиной мужик из чужого племени, такой уж злой, словно ангел чёрный, с неба слетевший. Ухватил тот мужик с берега камень круглый да ударил жениха что есть силы по макушке. Рухнул Максим Кривичанин на свою Кривью и потёк в море красным ручейком.