— Давайте послушаем, — кивнул мистер Грипшоу.

Батраэль встал.

— Мистер Грипшоу, вы распоряжаетесь превосходно отлаженным бизнесом. Будет очень печально, если вам перестанет доверять публика. Весьма печально для публики и совершенно неудовлетворительно для вас. Думаю, что нет нужды особо подчеркивать это обстоятельство, особенно с учетом того, как вы отказались от общественного освещения третьего выигрыша моего друга мистера Трэмона. Это было очень мудро с вашей стороны, сэр, если позволите мне выразить свое мнение, ведь иное решение могло привести публику в состояние глубочайшего уныния…

Сегодня мне выпала честь предложить вам средство окончательного устранения риска возникновения подобной ситуации в дальнейшем. Вы не потратите ни единого пенни, однако… — Чувствовалось, как сильно он желает искусить — словно художник, берущий в руки самую любимую свою кисть. Сэм Грипшоу внимательно выслушал его заключение.

— А с нашей стороны за эту пустяковую, незначительнейшую формальность я готов гарантировать, что ни мой друг, мистер Стивен Трэмон, присутствующий здесь, ни кто-либо еще не будут больше получать никакой помощи в э-э… составлении прогнозов. Критическая ситуация благополучно разрешится, и вы сможете продолжать свое дело с прежней уверенностью и прибыльностью.

Жестом профессионального стряпчего он достал бланк договора и выложил его на стол.

Сэм Грипшоу взял договор и внимательно его просмотрел. К удивлению Стивена, он кивнул, и на круглом лице не отразилось и тени сомнения.

— Кажется довольно простым соглашением, — сказал он. — Не вижу причин о чем-то спорить. Хорошо. Я подпишу это.

Батраэль счастливо улыбнулся и шагнул вперед, держа в руке маленький перочинный ножик.

Когда подписи были поставлены, Сэм Грипшоу обернул руку чистым платком. Батруэль поднял договор и сделал шаг назад, размахивая бумагой, чтобы быстрее подсохла подпись. Затем с удовольствием просмотрел документ, аккуратно согнул его и убрал в карман.

Он лучезарно улыбнулся им обоим. В этом приподнятом настроении его ощущение времени вновь сместилось, и он выполнил элегантный поклон восемнадцатого века.

— Ваш слуга, джентльмены!

И внезапно исчез, не оставив ничего, кроме едва ощутимого запаха серы в помещении.

Некоторое время они сидели в молчании, однако вскоре Сэм Грипшоу первым нарушил тишину.

— Что ж, от этого субчика избавились. И он уже не вернется, пока кто-нибудь снова не призовет его, — сказал он с удовлетворением. Затем повернулся и задумчиво посмотрел на Стивена. — А вы ловко провернули это дельце, молодой человек. Присвоили себе более полумиллиона за то, что продали мою душу. Вот это я называю настоящей деловой хваткой! Как бы я хотел иметь столь ясную голову в годы своей юности.