— Совсем, — вздохнула она.

— Мерзлявчик. Где ты слышала слово «мерзлявчик»? По телевизору? От знакомого?

— Я не помню. А что?

— Просто подумалось. Не важно. Я спрошу у Люка Гарнера.

Я поднялся и приготовил нам горячего шоколада с добавкой бурбона. Он вырубил нас не хуже облака щадящих иголок.

Лукас Гарнер — человек, выигравший гамбит у судьбы. Пока он старел, медицинская технология прогрессировала, так что ожидаемая продолжительность его жизни опережала его возраст. Он еще не был старейшим из живых членов Клуба струльдбругов, но делал успехи.

Позвоночные нервы давно износились, привязав его к летающему креслу. Лицо складками свисало с черепа. Но руки обладали силой обезьяны, и мозг все еще работал. И Лукас Гарнер был моим начальником.

— Мерзлявчик, — сказал он. — Мерзлявчик. Правильно. О них говорили по 3D. Я не обратил внимания, но ты прав. Смешно, что снова начали употреблять это слово.

— Как оно появилось?

— От слова «леденчик». Леденчик — это застывший сироп на палочке. Его облизывали.

Картина, представшая в моих мыслях, заставила меня поморщиться. Левитикус Хэйл, покрытый инеем, насаженный задом на палку, и гигантский язык…

— На деревянной палочке.

Улыбка Гарнера перепугала бы младенца. Улыбаясь, он превращался почти в произведение искусства, в древность ста восьмидесяти с лишним лет, что-то вроде иллюстрации к Лавкрафту авторства Ханнеса Бока.

— Вот как давно это было. Людей начали замораживать только в шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века, но мы до сих пор делаем леденцы на палочках. Зачем это слово снова понадобилось?

— Кто его использует? Репортеры? Я мало гляжу в ящик.

— Репортеры, да, и адвокаты… А как у тебя идут дела с гражданскими комитетами против второго законопроекта о замораживании?

Я даже не сразу врубился. Программа еще идет, а из некоторых частей мира — из Африки, с Ближнего Востока — данные приходят медленно… Вроде бы все они честные граждане.

— Ничего, попробовать стоило. Надо ведь и с другой стороны рассмотреть это дело. Если органлеггеры пытаются блокировать второй законопроект о замораживании, они очень даже могут попробовать обезвредить или убить любого, кто этот закон поддерживает. Усекаешь?

— Вроде бы.