Ее дверь открывалась наружу, в коридор. Мое гадкое профессиональное сознание тут же отметило это обстоятельство: попытайся повеситься на двери, и тебя тут же заметят с обоих концов коридора.

В этих комнатах наверху окна были матовыми. Подозреваю, что имелись причины, по которым многим пациентам не стоило напоминать, что они находятся на двенадцатом этаже.

Комната, где обитала Шарлотта, была небольшой, но хорошо освещенной и окрашенной в яркие цвета, с кроватью, мягким креслом и экраном 3D, утопленным в стену. Нигде не было острых углов.

Сама Шарлотта находилась в кресле. Сложив руки на коленях, она смотрела прямо перед собой. Ее короткие волосы выглядели не особенно ухоженными. Желтое платье сделано из какой-то несминающейся ткани. Она выглядит покорившейся, подумал я, покорившейся чему-то предельно чудовищному.

Когда мы вошли, Шарлотта не обратила на нас внимания.

— Почему она до сих пор здесь, если вы не в состоянии ее вылечить? — спросил я шепотом.

Доктор Хартман ответил нормальным голосом:

— Вначале мы думали, что это кататоническое оцепенение. Такое мы можем лечить. Уже не первый раз ее предлагали забрать. Она остается здесь, поскольку я хочу понять, что с ней не так. Ее облик не изменился с того момента, как ее доставили сюда.

Она по-прежнему нас не замечала. Доктор говорил так, словно она не могла услышать:

— Есть ли у АРМ предположение, что с ней произошло? Зная об этом, мы могли бы лучше подобрать метод терапии.

Я покачал головой:

— Как раз собирался спросить. Что они могли с ней сделать?

Теперь он покачал головой:

— Ну тогда подойдите с другой стороны, — предложил я. — Чего они не могли с ней сделать? Синяков, открытых ран, чего-то подобного ведь не было?

— И внутренних повреждений тоже. Она не подвергалась хирургическому вмешательству. Имелись признаки введения наркотиков. Я так понимаю, что похитители были органлеггерами?

— Похоже на то.

Она могла быть раньше хорошенькой, подумал я. Дело не в отсутствии косметики и даже не в истощенном облике. Но пустые глаза над резкими скулами, глядящие в никуда…

— Она не слепа?

— Нет, оптические нервы функционируют безупречно.

Когда ток из розетки просачивается через тонкую проволоку от макушки к центру удовольствия в мозгу, внимание электромана тоже привлечь невозможно. Но нет, чистое эгоцентрическое счастье электромана вряд ли можно сравнить с эгоцентрическим горем Шарлотты.