– Так эта работа и есть самая чистая. Когда грязь заканчивается, как раз чисто становится.

Пауза. Передышка. Новая атака:

– А зачем ты вообще работать пошел? Сидел бы себе на пайке и в ус не дул.

Ага. Паек. Которого мне не видать, как своих усов. Не растут пока. Но звучит такой ответ как-то мелко. Наивно и глупо. Может, есть все-таки другой? Тот, что больше похож на правду? Нет, не мою. Общую. Общественную.

– Работать надо. Потому что. Каждому на своем месте. Если все руки сложат, не будет ни людей, ни города… Вообще ничего.

Смешок. Хриплый и горький.

– Тебе что, дело до других есть? Они, значит, бездельничают, а ты из-под них мусор гребешь? Может, пусть зарастут по макушку, и бог с ними? Да и черт – тоже?

Если закрыть глаза, грязи не видно. Ни пятнышка. А ещё нос можно зажать, чтобы не нюхать. И с места не сдвигаться, тогда мир будет казаться совершенным. На твоем личном пятачке. Вот только не будет ли такого мира маловато для всех вместе?

– Может, вам и приятно на горы грязи смотреть, а мне что-то не очень. Почему не погрести, пока силы есть? И разница тогда будет, между людьми и кучами мусора. Для того, кто захочет сравнить.

– Слышишь, Эста? Ещё один блаженный. Совсем как ты. Вам бы сговориться, глядишь, что и вышло бы.

Машина снова тронулась.

– Да ладно, парень, не обижайся. Это я не со зла. Извелась просто, пока брата ждала, а потом искала. Он ведь как на смерть вырядился, во все лучшее, да ещё машину взял, пижон… Думала, дело важное, а что увидела? Пьянь малолетнюю.

Не такую уж и малолетнюю. Тем более, с уважительной причиной.

– Дело и правда было серьезное.

– Да ну?

– Ваш брат…

Упрямый, надоедливый, занудный. С одной стороны. А есть ведь ещё и другая.

– Он хороший. Помогает. Всегда. Даже если помощи не просят.

Я бы в чужую жизнь так лезть не стал. Не хватило бы смелости, наглости или ещё чего-то. А, желания!

– И если бы сегодня у него получилось то, чего хотел… Уже завтра мир стал бы другим. Хотя бы немножко.