Аид толкнулся в дверь, требуя выпустить его – сам он зубами ручку поддеть не сумел.

– Эй, полегче! – тут же возмутился Пак. – Ты мне так все расцарапаешь, а за ремонт платить кто будет! Вон, уже полоски на обивке…

Пес украдкой показал язык и, с удовольствием встряхнувшись, прижался ко мне боком, требовательно склонив голову, дескать, почеши за ухом. Я покорно зарылась пальцами в густую шерсть.

– Нравится? – осведомился Пак.

– Симпатично, – откликнулась я. – Здесь мы будем драться?

– Точно не знаю, но нет, скорее всего. Более вероятно, тут Змей откроет поединок, проведет ритуал, по которому слово Избирателя станет законным и единственно верным лишь из уст выжившего, и потом отправит вас в чащу. Рассчитывай на то, что это будет типичная охота.

– Наверное, стоило взять лук…

– Лук – не единственное, чем можно завалить зверя на охоте. У тебя есть стилеты четырнадцатого века, детка.

– Спасибо, – ухмыльнулась я.

Не успел отзвук моего голоса растаять среди дубов, как вдали послышался рев и треск стволов. На поляну выехал джип с высокой посадкой и мощными шипастыми колесами. За рулем сидел Змей. Происходящее явно доставляло ему неизъяснимое наслаждение. Переднее место также занимал Изенгрин, чья кожа пожелтела, будто газетная бумага, а сзади развалилась Варвара – ее ноги в кожаных сапогах торчали из окна. Как только джип смолк, окончательно замерев, она ловко выскользнула из него и отряхнула чуть помявшееся толстое пальто с мехом по воротнику, доходящее ей до колен. К ее ремню был пристегнут меч в ножнах, за спиной висели лук и колчан, и, без сомнений, в рукавах ее одежды нашло пристанище множество козырей, обещающих стать причиной моей кончины.

Богине смерти нельзя умирать.

Тело Арлекин с чужой личностью в нем выглядело абсолютно иначе. Та Арлекин была рыжей бестией – глаза сверкали задором, весельем и служили маяками потерянным душам, она излучала свет; ее волосы путались, и если она расчесывала их, ничего не менялось; она улыбалась широко, обнажая зубы, и бурно жестикулировала. Вольный ветер, пропитанный солнцем, в человеческом обличье.

Спутать Варвару в нем с той Арлекин было невозможно. Передо мной стоял другой человек: со спокойными, с едва тлеющей в зрачках ненавистью глазами. Губы Варвары в теле Арлекин не растягивались в чистосердечной улыбке – лишь скалились в ядовитой ухмылке; вокруг нее клубилась ярость, и держалась она куда тверже, упрямее. Каждый шаг сопровождался звяканьем оружия, и она упивалась мелодией грядущей расправы.

– Распрямлять челку было лишним, – прокомментировала я, когда она приблизилась ко мне на расстояние нескольких шагов.