Народ, бушуя, словно Рубиновое море во время шторма, пёстрым потоком ринулся по вомиториумам, дробясь на мелкие ручейки. Верхние трибуны слились с нижними, и вскоре проходы переполнились желающими убраться подальше от опасности. Началась давка. Люди прыгали друг на друга, подминали под себя тех, кто застрял в живом заторе, пробирались по головам менее удачливых соседей к спасительным воротам. Крики боли, возмущения и ужаса заглушил очередной залп. Стреляли только по осквернённым, но от грохота толпа погрузилась в полное безумие.

А вот осквернённых пули явно не волновали. Они уже успели соорудить несколько мостов из брёвен, и теперь, как муравьи, пробирались к трибунам. Корнут облегчённо выдохнул: бояться нечего, толпа раздавит этих идиотов в два счёта, и мечи не спасут.

— Где же эти чёртовы псы?! — крикнул Юстиниан главному гвардейцу.

Тот снова замахал флагом, затем чуть перевалился через перила, что-то высматривая:

— Ворота закрыты. Наверное, заклинило.

— Так расклиньте их, сейчас же!

Начальник гвардейцев жестом подозвал одного из своих подчинённых и принялся ему что-то объяснять. Лаура уже вернулась к своему супругу и напряжённо замерла, сидя с ровной спиной, словно вот-вот готовясь броситься наутёк. Девочек Корнут не обнаружил. Похоже, рисковать ими королева не решилась, поспешив отправить их обратно в каструм.

Старший Флорес старался отшучиваться остроумными комментариями о происходящем, но его маленькие глазки бегали как у вора, стащившего в гостях столовое серебро. Дий нервно промакивал лоб платком, то и дело перешёптываясь о чём-то с Аркарусом.

Стоило осквернённым ступить на трибуны, и началось нечто невыразимое. В лучах палящего солнца засверкала сталь, толпа вокруг гладиаторов начала стремительно редеть. Действовали они быстро и без оглядки, на одном дыхании, стараясь лишить жизни как можно больше свободных. Они остервенело рубили направо и налево, оставляли безобразные глубокие раны на лицах, отсекали руки и головы, взбирались по грудам изувеченных тел, закалывали недобитых, а трупы спихивали вниз, расчищая путь к новым жертвам. Некоторые выродки умудрялись поражать разом по несколько человек, очевидно, взывая к скверне. Рядом с одним скорпионом скопилась гора обугленных трупов, но ни дыма, ни огня Корнут не заметил. Другой убивал свои жертвы прикосновением, во всяком случае, так казалось издалека. Несчастные, охваченные истошными криками и конвульсиями, падали бесформенными мешками у его ног и больше не поднимались.

Солдаты на стенах прекратили пальбу, боясь задеть граждан. Жидкие выстрелы, нацеленные на нескольких оставшихся за частоколом гладиаторов, не давали никаких результатов, но вскоре и они прекратились: на арену наконец-то вырвались туннельные псы. Оголодавшие, возбуждённые человеческим гвалтом и запахом крови, пропитавшим воздух, несколько десятков белёсых тварей, опережая друг дружку, бросились на кучку осквернённых, предвкушая сытный обед.