– Чад? – окликнул он. А потом повторил громче: – Чад!

– Что… – Веки моргнули и открылись, закрылись, открылись снова и на сей раз остались открытыми. – Норман! Ну, мать твою, вот уж не ожидал увидеть тебя в Нью-Йорке! Э… а который час?

– Больше четырех.

Чад сел, с трудом перебросив ноги через край кровати, потирая глаза и пытаясь подавить чудовищный зевок.

– Оуэау! Извини, Норман – уоуф! Добро пожаловать домой. Прошу прощения, пока я не приму душ, собеседник из меня никакой.

– С каких это пор ты стал спать днем?

Чад кое-как оттолкнулся от кровати, а после продолжал подниматься, пока не стал на цыпочки, распрямил над головой руки, чтобы потянуть онемевшие мускулы.

– Это не привычка, – сказал он. – Просто прошлой ночью я все думал и думал, а потом опять думал и никак не мог заснуть, поэтому к завтраку я надрался. Вот и все.

– О чем же ты думал? И разве ты не знал, что в подушке есть индуктор сна? Он бы тебя убаюкал.

– От индукторов я сны вижу, – сказал Чад. – От спиртного нет.

Норман пожал плечами: ни на него, ни на Дональда индуктор сна так не действовал, но он вспомнил, что одна или две терки, какие у них зависали, жаловались на те же проблемы – вероятность кошмаров.

– Давай вали в душ, – сказал он. – Только ненадолго. Мне нужно с тобой поговорить.

Норману внезапно пришла в голову одна мысль, которая, вероятно, была пустой надеждой, но в настоящем кризисе следовало хвататься за любую соломинку.

– Конечно, – пробормотал Чад. – Но сделай мне одолжение… Закажи кофе.

Пять минут спустя, одетый, с волосами и бородой еще влажными, но расчесанными более-менее аккуратно, Чад забрал дожидающуюся его чашку и сел в кресло Дональда, Норман устроился в своем любимом алюминиевом.

– Завидую я твоему старомодному креслу, – рассеянно сказал Чад. – Если честно, пожалуй, единственное, чему я тут завидую. Удобное. И знаешь, оно и останется креслом, и не превратится вдруг во что-то другое, как какой-нибудь трансформер… Ладно, говори!

– Чад, тебя можно считать самым проницательным на сегодняшний день социологом…

– Дерьмо китовое. Меня можно считать горьким пьяницей. Я достиг той стадии, когда напиваюсь так быстро, что уже не удосуживаюсь идти искать терок, а мне ведь чертовски нравятся женщины. – Одним глотком выпив кофе, он отер тыльной стороной ладони усы.

– Я хочу тебя нанять, – с каменной миной сказал Норман.