Расспрашивать отца о происходящем в его жизни я не стал. Я знал, что всё сведётся к одним и тем же сухим доказательствам его охотничьих заслуг как добытчика в нашей семье, потому что туристы туристами, а есть нужно всем. Он меня вовсе этим не попрекал, он просто напоминал, откуда на столе в доме и в материнском трактире берётся всегда свежая рыба, птица и прочая дичь. Мне лишь оставалось понимать это как красноречивые намёки и самое ближайшее время напрашиваться в помощники. Мы по-прежнему охотились и рыбачили вместе каждый месяц, иногда чаще, хотя и не настолько часто, как хотелось бы ему.

Цель нашей поездки, дирижабль, совершил вынужденную посадку и совершил её неудачно. Нам даже удалось пообщаться со свидетелем, который видел, как из проплывавшего по небу «корабля» спустился на длинном тросе якорь и зацепился за верхушку дерева. Дирижабль к тому времени достаточно снизился, однако со стороны казалось, что решение бросить якорь оттягивалось до последней минуты – ещё немного и береговая линия осталась бы в недосягаемости за его кормой. На дирижабле стали подбирать трос, вся конструкция пошла вниз, но в самый последний момент дунул ветер, дирижабль резко крутануло, развернув кормой вперёд, и прочная в принципе ткань оказалась пропоротой в нескольких местах острыми ветками деревьев. Рассказчик упомянул, что услышал визг, с которым воздух выходил наружу, приняв его поначалу за человеческий. Что до людей, то есть до пассажиров дирижабля, то он сам помогал им выбираться из покорёженной и грозившей оторваться кабины.

Мы разговаривали в непосредственной близости от места крушения, и я спросил, что стало со спасёнными. Судя по описанию, Ингрид ошиблась: прилетевшими были как раз те двое с фотографий. Охотник сказал, что они получили незначительные повреждения вроде вывиха руки и рассечения лба, и его друзья увезли их к себе приводить в чувства. Он же остался, чтобы поучаствовать в снятии «корабля» с деревьев, которые он своим серым видом портил. Работы велись неспешно, тщательно, так что мы в награду за его историю имеем теперь полное право в них поучаствовать. Отец с готовностью согласился, но спросил дорогу и велел мне поторопиться, чтобы опередить незнакомцев в очках и шляпах. Охотник поинтересовался, в чём дело. Отец обещал ему объяснить, как только я отправлюсь в указанном направлении. Мы с ним заранее обсудили такой расклад и пришли к выводу, что нашим непрошенным гостям угрожает какая-то опасность (описание жёсткой посадки только усилило наши подозрения), а я, вероятно, единственный, кто сможет найти с ними общий язык.