Гвидо бережно прижимал её к себе, обняв за талию, но был где-то далеко. Затуманенный взгляд, сосредоточенное лицо и беззвучное шевеление губ выдавали, что он колдует; Царевна не знала и знать не хотела, кого убьют и что разрушат сегодня его чары. Она принесла в мир столько зла и уже ничего не могла исправить. Она была виновата во всём, во всём. Были минуты, когда ей отчаянно, до крика, хотелось стать кем-то другим. Сбежать от себя, потому что быть собой стало невыносимо…

С холма открывался безжалостно широкий вид на поле боя, залитое кровью, полное ужаса и смерти. Царевна зажмурилась, как ребёнок, не желая смотреть, но порывы ветра доносили досюда крики и лязг мечей. Рука Гвидо была отстранённой, спокойной и совсем не грела. Царевне хотелось, чтобы он обнял её по-настоящему, крепко, помогая хоть на миг забыть обо всём, что творится вокруг, но он был слишком занят. По ночам она была его любимой, сейчас – только орудием.

К королеве то и дело спешили посланцы, она выслушивала доклады, кивала, отдавала приказы, щурясь, глядела вниз с холма; в своей белой накидке посреди всей этой грязи, красивая, как всегда, она выглядела как человек, удовлетворённый своей работой. Ни капли сомнения, ни капли жалости, ничего. Смотреть на неё было страшней, чем на битву.

А потом один из её охранников неуверенно кашлянул и осторожно сказал:

– Ваше величество, мне кажется, что здесь не место для юной женщины.

Царевна не сразу поняла, что он это о ней.

– Я тебя не спрашивала, – холодно заметила Регина. – Давай, скажи, что женщины вообще должны держаться подальше от войны, и я отправлю тебя туда вниз доказывать, что мужчины смыслят в ней больше!

Охранник сжал губы, но не отсутпил.

– Посмотрите, ей дурно. Скажите только слово, и мы доставим её в безопасное место.

Регина повела плечами.

– Предложи это её жениху, – хмыкнула она. – Эй, Дуччо, может, всё-таки расстанетесь хоть ненадолго? Обещаю, никто её не украдёт. Не будь таким ревнивцем.

– Не будешь ли ты так добра не отвлекать меня, чтобы я смог выполнять твои же приказы? – не глядя на неё, с раздражением отозвался Гвидо. Едва ли он услышал, что она ему сказала.

– Смотри на меня, когда я с тобой говорю, Гвидо Локки!

Её величество не повысила голос, но в нём зазвучала какая-то особая нотка, заставившая Гвидо вздрогнуть и наконец обернуться к сестре.

– Твоей женщине явно не по душе всё это веселье, – довольно миролюбиво повторила королева. – Мой бравый защитник предлагает увести её и спрятать. Может быть, он прав, на бедную девочку жалко смотреть даже мне, а ты меня знаешь. Что скажешь?