– Но… как? Я ведь не король, мне нет двадцати одного, – замешкался принц.

– Ложь здесь только то, что ты не король, – нежны былы слова Милены, и мило её лицо.

Правая рука королевы коснулась короны, что она сняла с молочных волос. Левая – мягко провела по щеке Алана, водрузив на макушку корону.

– Король Алан Кхирон – завещатель свободы, записанный на плите почёта, как Алан Вольный. Хвала королю, и да будет король благодатен, – искрилась улыбка Милены, искрилась гордость из её фиолетовых глаз. Искренен был и восторг новоиспечённого короля, что пробивался на лицо и глаза Алана сквозь пелену недоумения.

– Спасибо, – не сдержал он скоротечной слезы, вызванной безмерной благодарностью. – Спасибо, – повторил он, не желая выпускать кузину из крепких объятий.

Если Алан, поправлявший корону, дабы та не упала – сморкал носом, вкладывая в объятия силу от наполнявшей его любви, Милена, чьё лицо мирно улыбалось с другой стороны, была безмятежна и молчалива. Она редко бывала такой доброй на вид. Её большие глаза редко сияли таким теплом.

– Я должна идти, – приблизил звонкий голос момент расставания. – По делу «Бойсдракс» назначен государственный совет; пока ты не восстановишься, я от лица королевской семьи возглавлю его, – глазами, приспущенными на уровень шеи кузена, поведала Милена.

– Ты уверена? Может, и мне стоит пойти? – взволновался король.

– Нет, тебе следует отдыхать. Ты сделал всё; позволь и мне внести свой вклад, – поднимаясь со стула, объявила Арттури.

– Давай я хотя бы провожу тебя, – решил привстать и Алан.

– Просто лежи, – оттянулись уголки розовых губ. – Со мной капитан Джой. Он со всем поможет, – пообещала девица, не позволяя королю следовать сзади.

Не одного желавшего сменить континент проживания, среди попавшихся в ловушку «Бойсдракс», не было. Но что оставалось нэогарам, кроме как выжидать решения об их будущем. Пока оно укрылось одеялом тайны; холодные головы с трудом воображали, чего ожидать.

Временно арену закрыли. За пределы стальных стен не выпустили ни одного нэогара; выломанные двери установили обратно, оставив на Евразийской земле дозор из тысячи вооружённых солдат. За прошедшую ночь установили военные палатки, в которых половина людских сил отдыхала, пока остальная дежурила.

Настрой среди всех, кто стоял у стены с готовым к выстрелу автоматом, был неоднозначен; немногие уверялись в превосходстве тёплых сил, что выдавали надменные лица. Некоторые по-прежнему страшились холодных тварей; их руки порой вздрагивали, слыша звуки изнутри амфитеатра. Но основные вооруженные силы, были сдержаны; их ружья не готовились сиюсекундно открыть огонь; они спокойно расхаживали среди оккупации, но часто оборачивались к перекрытому ходу.