– Полковник сэр не жесток. Он не выносит приговоры своим людям. Он позволяет им решать это самостоятельно в своих судах. Наша система справедлива, но в ее основе наказание, а не коррекция. Нельзя изменить душу человека. Это иллюзия белого человека. Возможно, вы в Соединенных Штатах утратили эти истины.
Мэри не стала оспаривать это. Суровость Сулавье исчезла, и он широко улыбнулся.
– Я ценю общение с людьми извне. – Он дотронулся до своей головы. – Иногда мы слишком привыкаем к условиям, в которых живем. – Он встал, отряхнул песчинки со своих черных брюк и посмотрел за прогулочную дорожку на полицейский участок. – Генеральный инспектор, возможно, уже готов принять вас.
42
42
Еще один череп Может обрушить всю гору…– Ты ночью не спал, – заявила Надин, опухшее лицо выдавало сварливость, ее собственный недосып, близость к срыву. Должно быть, очень тяжело заботиться о том, кто ведет себя как безумец, если это его намеренный выбор.
Должно быть, очень тяжело заботиться о том, кто ведет себя как безумец, если это его намеренный выбор.Она села на стул в спальне, нога на ногу, и полупрозрачная ночнушка задралась выше колен.
– Завтрак сегодня не готовлю. Ты вчера не съел мой ужин.
Ричард лежал в постели, прослеживая взглядом трещину на штукатурке потолка – память о каком-то давнем землетрясении.
– Мне приснилось, что он сбежал в Эспаньолу, – сказал он как бы невзначай.
– Кто, Голдсмит?
– Мне приснилось, что он сейчас там и на него водружают «венец».
– Зачем им это, если полковник сэр – его друг? Это было бы ужасно, – сказала Надин, ерзая. – Но как знать.
– У меня с ним какая-то связь, – сказал Ричард. – Я знаю.
– Ты не можешь знать, – мягко сказала она.
– Мистическая связь. – Он пристально посмотрел на нее, без враждебности. – Я знаю, каково ему. Чувствую.
– Глупости, – сказала она еще мягче.