– Вам следует проявлять больше терпения, – сказал он. – Надо понимать, что сейчас не лучшие времена. Проявлять бдительность. – Его тон стал угрюмо-раздраженным. – Вы выставили меня перед генеральным инспектором не в лучшем свете.

Мэри промолчала.

– Вы видите, что здесь происходит? Появилась слабина, – сказал Сулавье. – Оппозиция выходит на первый план. Были проблемы с деньгами, закрытие банков. Дефолт по кредитам. Особенно злы доминиканцы. Думаете, у нас есть войска, чтобы отразить иностранное вторжение? – Его тон был язвительным, бровь театрально поднята.

– Я ничего не знаю о вашей политике, – сказала Мэри.

– Тогда это вы дура, мадемуазель. Вас используют в игре, но вы знать не знаете о своей роли.

Она посмотрела на Сулавье с большим уважением. Этот упрек вторил некоторым ее мысленным обвинениям в свой адрес. Она была не настолько невежественна; но все-таки лучше пусть верит, что она несведуща.

– Из-за вас мне теперь опасно разговаривать с вами, – продолжил он. – Но если вы действительно ни при чем, то должны знать, где здесь ловушка. Это все, чем я могу вам помочь.

– Спасибо, – сказала Мэри.

– Поехав со мной в Леоан, вы окажетесь за границей Порт-о-Пренса, вдали от всего, что бы здесь ни случилось. Леоан меньше, спокойнее. Вы отправляетесь туда под тем предлогом, что мы вас защищаем. Доминиканцы во внутренних войсках… Они выступают против полковника сэра. Долгие годы он умиротворял их, но сейчас мы не в лучшей форме. Цены на полезные ископаемые во всем мире снижаются. Ваши нанотехнологии, которые промышленно развитый мир так бдительно охраняет… Ваши способы получения минерального сырья из мусора и морской воды гораздо дешевле, чем обходятся бурение и добыча.

Мэри совсем растерялась, почувствовала себя почти бесплотной – настолько неуместным был этот разговор об экономической теории.

– Вам не нужны наши армии, вы перестали покупать у нас оружие, закупать наши полезные ископаемые и древесину… Теперь вы душите наш туризм. Что же нам делать? Мы не хотим, чтобы наши дети голодали как насекомые. Вот о чем должен беспокоиться полковник сэр. У него нет времени на вас и на меня. – Он энергично потряс руками, словно сбрасывая с них воду. Затем опять опустился на сиденье, скрестил руки на груди и задрал подбородок. – Он в осаде. Его окружают люди, которые когда-то были друзьями, а теперь враги. Равновесие, знаете ли. Равновесие. И при этом суды и судьи вашей страны, судебная власть, утверждают, что он преступник. Это противоречит тому, что не так давно президент, исполнительная власть, относился к нему как к любимому партнеру. Это раздувает пламя, мадемуазель. Мне опасно даже обсуждать это сейчас с вами. Но я все-таки дам вам совет. Исключительно ради вас.