– Анютик, это всего лишь версия «Б».

– И всё же…

Женщины. В одно слово без эпитетов. Просто, «женщины».

– Хорошо, – делаю вид, что «сдаюсь», даже руки поднял для наглядности. – Всё просто: я не хотел помнить своего прошлого без тебя. Не хотел жить без тебя в настоящем, и будущее без тебя мне тоже не нужно, каким бы оно там не было.

– Ну и навертели мы с тобой, Саш, – тихо произнесла Аня, вернув взгляд в мою сторону. – Всё-таки нехорошая эта книга…

– Книга обыкновенная, как и любая другая. Это мы с тобой… Как это правильно сказать-то? Мы с тобой не поняли главного и полезли со своим стремлением никогда не ошибаться туда, где есть лишь одно правило.

– Какое?

– Попытка прожить жизнь без ошибок и есть самая большая ошибка, и цена этой ошибки – жизнь.

– Наверное,– поставила на стол свою кружку моя жена. – Думаю, монахи из того храма это понимали. Наверное, это понимание и было их «просветлением».

Тик-так, тик-так, тик-так. Мелодия не прекращается ни на секунду, лейтмотив вечности в нашем крошечном мирке, напоминающий о том, что вечность готова к своей бесконечности, а мы не имеем на это права.

– Ну всё, – хлопаю по столу, развеивая густой туман неуместной хандры. – От книги мы избавились, живём теперь как простые смертные, кофе допили, пора и счёт заказывать.

– Как скажешь, мой капитан! – подыгрывая мне, Анька в шутку отдала честь правой рукой. – Веди меня по своему курсу.

Не теряя времени, подзываю официанта ради короткой фразы «посчитайте нас», и начинаю джентльменский ритуал по ухаживанию своей леди. Рука как опора, летнее пальто на плечи, держим сумочку, пока дама застёгивает свою одежду.

– А вот такой вопрос, – обращается ко мне Анька, пока я разбираюсь с подоспевшим счётом. – Что для тебя было трудно в твоих ШМЯКах? Я имею ввиду, когда паспортный возраст уже совсем не соответствовал твоему реальному.

– Интересный вопрос, – закрываю маленькую кожаную папочку с оплатой за счёт, и мы направляемся на улицу. – Наверное, когда я попал во «вкусные годы»…

– «Вкусные годы»?

– Да, со временем начинаешь дегустировать возраста, что-то смакуя, а чем-то уже и брезгуя. Появляется вкус к собственному времени, так сказать. Ну так вот, когда я попал в настоящий «пир» своих лет, в смысле, в подростковый возраст, было очень сложно не закуривать при своих родителях. Порой рука сама тянулась в карман за пачкой и зажигалкой. То ещё испытание, я тебе скажу! Приходилось натурально себя уговаривать: «Не лезь туда, сейчас нельзя!». Ну и, конечно, невыносимо сложно молчать, когда знаешь, чем закончится та или иная история. Иногда так и хотелось в голос закричать "Да знаю я, чем всё это закончится! Не стоит, ребята, не надо!".