– Это какие например? – ну что же, поговорить на эту тему я всегда не прочь.

– Ну, например: почему ты не вызвал полицию, когда узнал про будущие убийства? Если бы этим занялся, предположим, Интерпол, то киллеров бы просто арестовали, и ваш план по организации мега-корпорации с треском провалился.

– А что бы я им сказал? Здравствуйте, я тут троих людей заказал, но вы меня не арестовывайте, пожалуйста, ведь я весь такой честный и невинный? Ты так себе это представляешь?

– Ну да, глупо бы получилось. А вот ты не задумывался над тем, что все убийства были запланированы на 28 июля?

– Задумывался…

– И?

– Не знаю, лично я ничего не нашёл. Причинно-следственные связи отсутствуют напрочь, так что по мне, это просто совпадение. Точка временного коллапса во вселенной, если угодно. Ещё вопросы?

– Есть такие! – с готовностью кивнула она. – Вот очень странное спасение турецкого банкира и разгром фармацевтической лаборатории…

– И что странного?

– Тебе не кажется, что в этом плане очень много «если»? Если бы киллер не побежал на тот этаж, не начал бы швырять в тебя колбы…

– Он бы точно побежал на тот этаж, так или иначе загоняя себя в угол.

– Почему?

– Потому что у него была подготовительная часть, в которой он изучил схему здания и где-то заполучил ключ охранника. Но сама подумай – а кто мог предоставить ему информацию о расположении комнат, и кто ему выдал тот ключ? Готов поспорить, что ключ открывал не все двери, а схему он знал неправильно. Мы как бы загнали его в тупик, в нужную лабораторию, где драка была неизбежна.

– Ну да, похоже на правду. А вот анализировала я на досуге эпизод в Японии, и пришла к выводу, что поведение Кирилла Павловича было крайне непрофессиональным: разгуливать по враждебной территории без прикрытия, на открытом пространстве! Вы были идеальными мишенями, удивительно, как вам сразу головы не продырявили. Странно как-то, ты его описывал как очень опытного человека в таких вопросах, а он вёл себя как последний дилетант.

– Логично и аргументировано. Молодец, – делаю глоток кофе, ради эффектной паузы. – Двойка тебе за невнимательность.

– С чего это?

– Осознано по Тибу я гулял только будучи в трансе, пробиваясь через установленные Фрейксоном блоки памяти. То есть, это был больше сон, нежели реальные воспоминания. Во сне, сама понимаешь, может быть множество абсурдных деталей. Как сказал Евгений Егорович, там память и фантазия переплетаются, становясь осязаемой реальностью.

– А ты не боишься, что до сих пор лежишь на кушетке психотерапевта, провалившись в транс?

– То есть ты, это кофе, Москва за окном – нереальны, и всё это плод моей фантазии? На самом деле я сейчас нахожусь в возрасте тридцати лет, лежу в кабинете Евгения, и мерно дышу под его чутким наблюдением?