Вот взять меня.

Я сказал, что «не могу дать им тележку, ибо мне далеко идти, и моя собака стара». Если бы я разговаривал с кем-то из Сентри, я бы сказал «потому что мне предстоит долгий путь». Я сказал «вывеска красного ботинка» вместо того, чтобы сказать «это маленький дом с вывеской в виде ботинка». И я не обратился к беременной женщине «мэм», как поступил бы в своём родном городе; я назвал её «мадам», и это слово слетело с моего языка в порядке вещей. Снова вспомнилась воронка, заполняющаяся звёздами. Мне казалось, что теперь я стал одной из этих звёзд.

Я подумал, что становлюсь частью сказки.

Оглядевшись по сторонам, я не увидел Радар, что мигом встряхнуло меня. Я опустил ручки тележки и оглянулся. Она, высунув язык, хромала в двадцати ярдах позади, так быстро, как только могла.

— Господи, девочка, прости меня!

Я отнёс её к тележке, убедившись, что мои руки у неё под брюхом и не касаются больных задних лап. Дал ей попить из чашки, наклонив так, чтобы она могла выпить столько, сколько хотела, затем почесал за ушами.

— Почему ты ничего не сказала?

Ну, да. Это была не такая уж сказка.

4

Мы продолжали идти, холм сменялся долиной, долина сменялась холмом. Мы встречали других беженцев. Кто-то сторонился нас, но двое мужчин, идущих вместе, остановились и приподнялись на цыпочках, чтобы заглянуть в тележку. Радар зарычала, но учитывая её облезлую местами шёрстку и седую морду, сомневаюсь, что она сильно их напугала. Другое дело — оружие на моём бедре. Мужчины были обуты, так что я не стал отдавать им свой последний жетон. И не думаю, что предложил бы им заглянуть к Доре, даже будь они оба босыми. Я также не стал делиться с ними съестным. Если они были сильно голодны, то могли раздобыть пищу на полях.

— Если ты идёшь в Приморье, парень, то лучше поворачивай назад. Серость пришла и туда.

— Спасибо за… — «инфу», хотел я сказать. — Спасибо за предупреждение. — Я взялся за ручки тележки, не спуская с них глаз.

Около полудня мы добрались до болотистого участка, где дорога была залита и размыта. Я согнул спину и потащил тележку быстрее, не желая там застрять, пока мы не пробрались через грязь. Тележка не казалась намного тяжелее с Радар на борту, что говорило мне больше, чем я хотел знать.

Как только мы снова оказались на сухой земле, я остановился в тени дерева, похожего на дуб в Кавано-Парк. В одном из маленьких свёртков Доры оказалось жареное мясо кролика, которое я поровну разделил с Радар. Она съела два куска, но третий уронила между передними лапами, виновато посмотрев на меня. Даже в тени я видел, что её глаза снова начали слезиться. Мне пришло в голову, что она могла подхватить то, что витало вокруг — серость, — но я отказался от этой мысли. Всё просто — это возраст. Трудно было сказать, сколько у неё оставалось времени, но, думаю, не много.