Радар залаяла. Мальчик обернулся, не выпуская из руки задние ноги сверчка, и я увидел, что это не мальчик, а карлик. Старый карлик. Седые волосы клочьями спадали на его щёки. Лицо покрывали морщины, вокруг рта они были такими глубокими, что делали его похожим на куклу чревовещателя, которую могла бы использовать Лия (если бы не притворялась, будто лошадь умеет говорить). На его лице не было следов «плавления», но кожа имела цвет глины. И карлик всё равно напоминал мне Полли, отчасти потому, что был коротышкой, но в основном из-за ехидства в лице. Плюс то, чем он развлекался, — я легко мог представить себе, как он убивает старого хромого ювелира.

— Кто ты? — спросил он без страха, потому что я был далеко и стоял на фоне неба. Моё оружие он пока не видел.

— Что ты делаешь?

— Я поймал этого чертяку. Он был быстр, но старый Питеркин быстрее. Хочу выяснить, чувствует ли он боль. Ох как хочу.

Он снова кольнул сверчка, в этот раз между двумя чешуйками его панциря. Красный сверчок истекал кровью и барахтался. Я начал спускать тележку вниз по склону. Радар снова залаяла. Она всё ещё стояла, положив лапы на передний бортик тележки.

— Обуздай свою собаку, сынок. На твоём месте я бы так и сделал. Если она приблизится ко мне, я перережу ей горло.

Я опустил ручки и впервые достал из кобуры 45-ый мистера Боудича.

— Ты не порежешь ни её, ни меня. Перестань. Отпусти его.

Карлик — Питеркин — рассматривал револьвер скорее с недоумением, чем со страхом.

— Чего бы вдруг ты такое говоришь? Я просто хочу немного повеселиться в мире, где почти не осталось веселья.

— Ты пытаешь его.

Питеркин казался изумлённым.

— Пытаю, говоришь? Пытаю? О, ну ты и идиот, это же проклятый жукан. Пытка не относится к жукану! И вообще какое тебе дело?

Мне было дело, потому что смотреть, как он держит насекомое за ноги, за единственное средство побега, пока тычет его ножом, было отвратительно и жестоко.

— Я не стану повторять.

Он засмеялся и его смех тоже немного походил на Полли с его «ха-ха».

— Застрелишь меня из-за жукана? Я не думаю…