— Поцелуй меня в жопу во имя Элдена Летучего Убийцы, — кто-то сказал у меня за спиной.

Я обернулся. В тусклом свете фонаря я видел их, всех тринадцать. Мы находились в квадратном коридоре, выложенном белой плиткой. Он напомнил мне переходы в метро. На уровне головы крепились газовые лампы, скрывающиеся во тьме. Мои товарищи узники — бывшие узники, по крайней мере сейчас — смотрели на меня широко раскрытыми глазами, и все, кроме Эммита и Йоты, выглядели напуганными. Они ждали, да поможет мне Господь, что принц Чарли поведёт их.

В дверь барабанили. В зазорах вокруг двери виднелось голубое свечение.

Вести за собой людей было достаточно легко, во всяком случае на данный момент, потому что оставался лишь один путь. Я протиснулся сквозь толпу, держа фонарь, чувствуя себя нелепо, как Леди Свобода с её факелом. Тут мне кое-что пришло в голову — реплика из военного фильма, который я видел по «Ти-Си-Эм». Она слетела с языка, прежде чем я успел её обдумать. Полагаю, я был либо в истерике, либо под вдохновением.

— Вперёд, сукины дети! Или вы хотите жить вечно?

Эммит рассмеялся и хлопнул меня по спине так сильно, что я чуть не выронил фонарь; это привело бы нас к тому, что в старых романах ужасов любили называть «ожившей тьмой».

Я пошёл вперёд. Остальные последовали за мной. Стук в дверь стих, затем остался позади. Ночным стражам Келлина пришлось бы чертовски попотеть, потому что дверь открывалась наружу и потому что под их аурами от них не так уж много осталось… как мы узнали.

Храни Господь Персиваля, чья записка сначала показалась мне недостаточно понятной. Это было утверждение: дверь может быть заперта. В значении «за тобой».

— Кто хочет жить вечно? — прорычал Йота, и ровное эхо отразилось от плитки.

— Я хочу, — пропищала Джайя… и вы можете не верить, но мы рассмеялись.

Все мы.

Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

Туннель. Скрежет. Трамвайный парк. Рыжая Молли. Группа приветствия. Материнское горе.

1