— Вот сука — я с ей разберусь! — прорычал Йота, сжимая кулаки.
— Я помогу, — сказал Эммит. — Помогу или будь оно всё проклято.
— Нет, — сказал я, вспомнив племянника Вуди, Алоиса, и как мать Рыжей Молли снесла ему голову с плеч. — Йо, подожди.
— Но я могу…
Я взял его за плечо.
— Она пока что не заметила нас. Она смотрит прямо перед собой. У меня кое-что есть. Поверь мне. — Я взглянул на остальных. — Все ждите здесь.
Низко пригнувшись, я сбежал вниз по ступенькам. Тарахтящий и пыхтящий мотофургон достаточно приблизился, чтобы я видел очертания Рыжей Молли… но она продолжала смотреть строго перед собой, щурясь — возможно, от близорукости, — и высматривая нашу ватагу, бегущую к воротам.
Возможно, мне удалось бы застичь её врасплох, но вдруг маленькая фигура в зелёных бриджах — в зелёных бриджах с вырванным сзади куском ткани — выбежала на улицу, махая руками.
—
—
Молли не стала замедляться, просто наклонилась и саданула его. Питеркин взлетел в воздух. Я мельком увидел его лицо, на котором застыло выражение крайнего потрясения, и затем он разделился посередине. Удар Рыжей Молли был настолько сильным, что буквально разорвал его надвое. Тело, должно быть, взлетело футов на двадцать, повсюду разлетались кишки. Я снова подумал о Румпельштильцхене — невозможно было не думать.
Рыжая Молли ухмылялась, обнажая заострённые зубы.
Слава Богу, они не нашли мой рюкзак. Он всё ещё лежал в зарослях ежевики. Шипы царапали мои голые руки, когда я доставал его. Но я не чувствовал боли. Один из бегунков молнии, удерживающей рюкзак в закрытом состоянии, легко скользнул в сторону; другой застрял. Я разорвал молнию и вытащил банки с сардинами, банку ореховой пасты, банку из-под соуса для спагетти с собачьим кормом, рубашку, мою зубную щётку, пару трусов…
Йота схватил меня за плечо. Мой маленький отряд водных воинов последовал за ним вниз по ступенькам вопреки моему приказу, но так было даже лучше.
— Йо, уводи остальных, бегом! Фрида неси сам. Те, у кого осталась вода, пусть замыкают! У ворот выкрикни:
— Ага.