Лобан увидел мою голову в дверях и объявил перерыв. От его лекции все уже мучились несварением мозгов (то ли еще будет!), меня встретили, как спасителя. Гуго и Хуго отправились на задний двор чинить катапульту, шеф-кок — на камбуз, а жеребцы — на перекур в коридор, где тут же принялись гонять пустую консервную банку. На вопросительный взгляд Лобана я сказал:

— Мы с тобой уже генералы.

— Я знаю, — сказал Лобан.

— Я получил новое назначение.

— Я знаю. С тебя отходная.

Все всё знают.

СУХОЙ ЛИСТ. После перерыва Лобан взялся за настоящую теорию — стал объяснять жеребцам систему удара «сухой лист».

— Удары бывают разные — резаные с тормозной оттяжкой, дискретный карамболь, ползунок, оборотные, клопштосс, сухой лист, импульсивный пыр, щечкой и т.д. Вот что вам надо минимально знать о «сухом листе», — говорил Лобан и рисовал мелом на черной доске какую-то волнистую загогулину. — Эллиптическая орбита пузыря, у которого апогей находится в бесконечности, уже не является эллипсом. Двигаясь так, пузырь бесконечно далеко уходит от центра притяжения Полигона, описывая разомкнутую линию — параболу. Понятно? Если же пузырь получит скорость V-лямбда, превышающую параболическую, то он, разумеется, также достигнет бесконечности, но при этом будет двигаться уже по линии иного рода — гиперболе, с гиперболическим избытком скорости со всеми присущими гиперболе асимптотами с выходом в логоваздический континуум. Вот и получается «сухой лист» с непредсказуемо качающейся траекторией. Понятно? Вы видели, как осенью падают сухие листья? Ничего вам не понятно, гипербореи!

Жеребцы мучительно боролись со сном, некоторые уже похрапывали. Они с радостью согласились бы от забора до вечера месить грязь на втором полигоне, только бы не вникать в теорию «сухого листа». Не знаю, не знаю, надо ли забивать им головы осенними листьями, но если Лобан так решил, то пусть. М.б., начнут тренироваться с охотой.

— Чтобы «сухой лист» получился сильным, — продолжал Лобан, — надо не бояться жестко и резко включить ногу и хлестко ударить по мячу. Некоторые боятся «хлестать», чтобы не получить травму. Значит, будем работать, будем утяжелять пузыри. Вот увидите: после месяца работы в гранитных каменоломнях начнете легко и смело хлестать обычные пузыри.

Жеребцы совсем приуныли. Все посторонние разбежались еще в перерыве, лишь один этот, прилизанный Арлекин, ловил и записывал каждое слово. Ну до чего неприятный тип! За что я его так невзлюбил? За усики, за бабочку, за прилизанные назад волосы... Зачем он здесь? Я ткнул в него пальцем и спросил: