– Вот и все, – сказал Джинелли и повернулся к ней с кольтом в одной руке и сосудом в другой.

Глаза ее вновь широко раскрылись, грудь поднялась, когда она раскрыла рот и судорожно вдохнула.

– Можешь закричать, – сказал Джинелли, – но я тебе гарантирую – это будет последний звук в твоей жизни, Джина.

Какой-то миг ему казалось, что она все равно закричит… но она только выдохнула воздух.

– Это ты работаешь на свинью, – сказала она. – Ханс сатте сиг па…

– Говори по-английски, стерва, – сказал он небрежно.

Она вздрогнула, как от пощечины.

– Не смей называть меня стервой, – прошептала она. – Никто не смеет меня обзывать. – Ее руки поднялись, сильные пальцы согнулись, как когти.

– Ты называешь моего друга Уильяма свиньей. Я называю тебя блядью. А твою мамашу – проституткой, а твоего папашу – псом, который в сортирах облизывает жопы, – сказал Джинелли. Увидел, как раздвинулись ее губы в оскале ярости, и улыбнулся. Что-то в его улыбке заставило ее поколебаться. Позднее Джинелли сказал Билли, что она испуганной не выглядела, но по какой-то причине сквозь дикую ярость пробилось осознание того, с кем и с чем она имеет дело.

– Думаешь, это игра? – спросил он ее. – Вы налагаете проклятие на человека, у которого жена и ребенок, и думаете, что это – игра? Ты думаешь, он нарочно сбил ту женщину, твою бабушку? Думаешь, у него на нее был контракт? Что мафия заключила на нее контракт? Дерьмо.

Девушка теперь плакала слезами ярости и ненависти.

– Ему жена дрочила, и он ее задавил на улице! А потом они… они хан тог ин пойкен… отмазали его. Но мы его хорошо пригвоздили. И ты будешь следующим, друг свиньи. Не важно, что…

Он снял крышку с широкого горлышка сосуда движением большого пальца. Ее глаза впервые уставились на жидкость в сосуде. Именно этого он и хотел.

– Кислота, блядь, – сказал Джинелли и плеснул ей в лицо. – Посмотрим, сколько еще людей ты подстрелишь из своей рогатки, когда ослепнешь.

Она пронзительно вскрикнула и накрыла ладонями глаза. Слишком поздно. Упала на землю. Джинелли наступил ей на шею.

– Если пикнешь, убью. Тебя и первых трех твоих дружков, которые появятся тут. – Он убрал ногу. – Это была пепси-кола.

Джина поднялась на колени, глядя на него сквозь пальцы. Обостренным, почти телепатическим чутьем Джинелли понял: не было нужды говорить ей, что то была не кислота. Она это поняла сразу, хотя в первое мгновение ее как будто бы обожгло. Мгновение спустя, чуть было не запоздало, он сообразил, что она бросается рукой на его половые органы.

Когда она кошкой кинулась к нему, он мгновенно шагнул в сторону и ударил ее ногой в бок. Затылок Джины с громким звуком ударился о хромированную раму раскрытой дверцы водителя. Она рухнула на землю, и кровь залила ее щеку.