Девушка поднялась. Ее немного шатало, однако она влезла в машину и передвинулась на пассажирское сиденье.

– Это недалеко, – сказал Джинелли. Он вытер ладонью кровь со лба и показал ей. – После этого я очень хочу увидеть тебя размазанной по стенке.

Джина прижалась к дверце машины подальше от него.

– Вот так хорошо, – сказал Джинелли, садясь за руль. – Так и сиди.

Он выбрался на Финсон-роуд задним ходом, не включая фар. Колеса «бьюика» слегка забуксовали. Переключил передачу с кольтом в руке. Когда Джина зашевелилась, он нацелил на нее дуло.

– Ошибка, – сказал Джинелли. – Двигаться нельзя совсем. Ты поняла?

– Поняла.

– Хорошо.

Он проехал тем же путем обратно, держа ее под прицелом.

– Всегда вот так, – с горечью произнесла она. – Даже за крохотное правосудие с нас требуют такую дорогую цену. Он твой друг, эта свинья Халлек?

– Я уже сказал, не называй его так. Он не свинья.

– Он проклял нас, – сказала девушка, и в голосе ее, помимо злости, послышалось недоумение. – Передай ему – Бог проклял нас прежде любого своего племени.

– Эти сопли рассказывай социальным работникам, бэби.

Она умолкла.

За четверть мили от того места, где в карьере был засыпан гравием Фрэнк Спартон, Джинелли остановил машину.

– О’кей. Достаточно далеко. Вылезай.

– Конечно. – Она посмотрела на него бездонными глазами. – Но одну вещь запомни, мистер. Наши дорожки еще сойдутся. Когда это случится, я убью тебя.

– Нет, – ответил он. – Не убьешь. Потому что за сегодняшнюю ночь ты мне обязана жизнью. Если тебе этого мало, неблагодарная сука, добавь жизнь своего братишки прошлой ночью. Ты все болтаешь, но так и не поняла порядка вещей в этом мире. Не поняла, почему вы бездомные. И всегда будете такими, пока не бросите ваши делишки. У меня друга как воздушного змея можно запускать – только шарики подвяжи. Ну и что ты имеешь? Я скажу тебе что. Безносого деда, который проклял моего друга и смылся в ночи, как гиена.

Теперь цыганка плакала. Даже рыдала. Слезы ручейками стекали по щекам.

– Говоришь, Бог на вашей стороне? – невнятно сквозь слезы проговорила она. – Ты так сказал, да? Так будешь гореть в аду за такое кощунство. Мы, значит, гиены? Если мы такие, то это люди вроде твоего дружка сделали нас такими. Мой прадедушка говорит, что проклятий нет, есть только зеркала, которые держишь перед душами мужчин и женщин.