Он был еще ужасно слаб, и сердце время от времени давало сбои («Будто идешь и поскальзываешься на чем-то маслянистом», – подумал он), но оно исчезло. И теперь он точно понял, что имел в виду Лемке, когда говорил, что проклятие – живое существо, нечто вроде слепого младенца, который находился внутри него, питаясь им же. Пурпурфаргаде ансиктет. Оно ушло.
Теперь он явно ощущал, что пирог медленно пульсирует. Когда он посмотрел на пирог, то отчетливо увидел, что корка едва заметно ритмично шевелится, а стандартная тарелочка из толстой фольги продолжала сохранять тепло. Оно спит, подумал Билли, и его пробрала дрожь. Почувствовал, что словно бы несет спящего дьявола.
«Нова» стояла задними колесами на тротуаре, наклонившись передней частью к мостовой. Подфарники светились.
– Все закончено, – сказал Билли, открывая дверь для пассажира рядом с водителем. – Все по…
Он чуть не сел, но застыл на месте. В вечерних сумерках Билли едва не уселся на оторванную кисть руки своего друга. Она была сжата в кулак, из разорванной плоти сочилась кровь на обивку сиденья. Сжатая в кулак кисть была наполнена шариками от подшипника.
Глава двадцать пятая: 122
Глава двадцать пятая: 122
– Ты где? – Голос Хейди был раздраженным, испуганным, усталым. Билли не особенно удивился тому, что никаких чувств в нем этот голос не вызвал. Даже любопытства.
– Не имеет значения, – сказал он. – Я еду домой.
– Он узрел свет! Благодарение Богу! Наконец он увидел свет! На какой аэродром приземлишься? Ла-Гуардиа? Кеннеди? Я заеду за тобой.
– Я за рулем, – ответил Билли. Сделал паузу. – Я хочу, чтобы ты позвонила Майку Хустону, Хейди, и сказала ему, что ты передумала насчет вашего с ним договора.
– Насчет чего? Билли, что?.. – По изменению ее интонации он понял: она точно знала, о чем идет речь, – испуганный тон ребенка, попавшегося на краже конфеток. И вдруг его терпение иссякло.
– Невменяемое состояние, – сказал он. – Сошел с ума и опасен, короче говоря. Я уладил свою проблему и счастлив буду отправиться туда, куда вы решили меня поместить, – в клинику Глассмана, в санаторий для душевнобольных, в дурдом, на акупунктуру. Но если меня легавые сцапают, когда я въеду в штат Коннектикут, и упрячут меня в дурдом Норуока, ты, Хейди, об этом очень сильно пожалеешь.
Она заплакала.
– Мы только делали то, что считали наилучшим для тебя, Билли. Когда-нибудь поймешь.
В голове зазвучал голос Лемке.