Репликанта завертел головой в поисках Блайза, а Эйнджелу захлестнула его тревога. Плохой признак. При мысли о брате сержант начинал буйствовать, порывался освободиться и отправиться на поиски.

— Тише, тише, с ним всё в порядке, — пальцы Эйнджелы осторожно погладили Чимбика по лицу.

Безотказный, как она успела выяснить, способ ненадолго увести затейливую цепочку мыслей сержанта от беспокойства о брате. Уловка сработала и на этот раз. Тревога сменилась робкой радостью. Репликант замер, прикрыл веки и замолчал, будто опасаясь спугнуть её.

— Приятней, чем я представлял, — в третий или четвёртый раз за последние несколько часов признался Чимбик.

Какое-то время он лежал, отстранённо глядя в подволок, и Эйнджела уже решила, что он снова потерял связь с реальностью, как вдруг сержант прошептал:

— Наклонись, пожалуйста…

Это было чем-то новым, и Эйнджела решила, что это хороший знак. Почему? Да просто потому, что сейчас ей отчаянно не хватало чего-то хорошего.

Девушка склонилась к Чимбику и замерла в ожидании. Резкий неприятный запах каких-то медикаментов, казалось, пропитал его кожу. Сержант поднял руку, насколько позволяли ремни, и провёл ладонью по щеке Эйнджелы тем же жестом, каким это делала она.

— Не надо было этого делать, — прошептал он. — Теперь вас не отпустят…

На миг его сознание будто прояснилось, но тут же вновь «поплыло». Эйнджела улыбнулась, положила пальцы на ладонь Чимбика и крепче прижала её к своему лицу.

— Оно того стоило. Всё будет хорошо.

Пустые слова, в которые она сама не верила. Но спутанное сознание репликанта утратило критичность.

— Хорошо… — бессмысленно повторил сержант.

Взгляд его вновь расфокусировался и «поплыл». Репликант чуть сильнее прижал ладонь к щеке Эйнджелы, словно опасался, что если отпустит — она исчезнет, как и другие его видения.

Эмпат ощущала, как его одновременно одолевают нездоровое лихорадочное возбуждение и сонливость. Несколько минут сержант плавал где-то на грани сна, но затем снова встрепенулся. Он с некоторым удивлением воззрился на свою руку, всё ещё прижатую к щеке девушки, и неожиданно сообщил:

— Уродство… Я понял. Не права… Прекрасна.

Непонимание в глазах Эйнджелы, пытавшейся уследить за рваной цепочкой мыслей Чимбика, сменилось благодарностью и нежностью.

— Ты просто плохо меня знаешь.

— Знаю, — упрямо возразил сержант. — Сейчас… настоящая.

Сознание репликанта вновь пыталось уплыть куда-то в иллюзорные миры, но он упорно цеплялся за этот момент, не желая его покидать. Эйнджела растерянно смотрела на сержанта, не представляя, что сказать. Она не знала, что хочет ему ответить. И что может ответить, не причинив лишнего вреда. Но сознание Чимбика вновь затуманивалось, и эмпат решила, что уже через несколько минут её слова не будут иметь никакого значения. Сержант в очередной раз забудет, что она вообще была тут и разговаривала с ним.