«Что она сделала, садж?» — через закрытый канал отделения спросил Волк.

Общаться через импланты на внеслужебные темы репликанты привыкли с детства. Это был единственный канал, недоступный службам контроля. — «Зачем она коснулась Чимбика губами?»

«У людей это называется поцелуй», — пояснил Сыч. — «Мне Блайз рассказывал».

«Какой-то социальный ритуал? Вроде обнюхивания у собак?»

«Блайз утверждал, что это проявление любви или сексуального влечения между мужчинами и женщинами».

«Не похоже на попытку вступить в половой контакт», — после паузы заметил Волк.

«А ты что, большой знаток половых контактов?» — осведомился Сыч.

«Тогда это — проявление любви?» — вопрос Волка поставил всех в тупик.

Стилет собрался ответить, что у Блайза, вечно травившего неправдоподобные байки о жизни за периметром, слишком богатая фантазия, но задумался и промолчал. Сержант прокручивал в памяти увиденное в медотсеке и примерял к словам Волка. Анализу мешало то, что Стилет ничего не знал о любви людей.

Любовь репликантов к братьям заключалась в преданности и заботе друг о друге. Они прикрывали братьев от врагов в бою и от группы контроля на базе. Стилет переоценил события последних часов. Эти женщины определённо прикрывали Чимбика и Блайза на Эдеме. Не оставили раненых, пытались оказать медицинскую помощь. Теперь они практически не покидали медицинский отсек. И этот «поцелуй»…

«Заткнулись все!» — применил он универсальное сержантское решение.

В эфире воцарилась тишина.

«Нас это не касается» — отрезал Стилет.

Рядовые подчинились, но сержант понимал, что на самом деле это касалось каждого из них.

Планета Эдем. Военная база «Эдем-1», госпиталь

— Ублюдки, — выругался Нэйв, откладывая планшет.

Смотреть на снимки было больно. В голове лейтенанта не укладывалась бессмысленная жестокость, с которой десантники Доминиона уничтожали людей. Казалось, им попросту наплевать кто по ту сторону прицела: солдат или штатский, мужчина или женщина, старик или ребёнок. Доминионцы не делали различий, с одинаковой безжалостностью убивая всех. Раненых добивали зачастую даже не выстрелами, а самыми разными способами, демонстрируя чудовищную, нечеловечески извращённую фантазию.

Грэм не мог поверить, что всё это могут творить люди. Такие же, как он — с двумя руками и ногами, одной головой. Имеющие свои привычки, слабости. Может, даже, как и он, любящие пиво с копчёными рёбрышками. Для людей подобное просто невозможно. Проще было верить, что это всё — дело рук чудовищ. Например репликантов.

Но истина беспощадна: всё, что видел Грэм, сотворили самые обычные люди. Доказательством тому были тела погибших солдат врага, лежащие в моргах. Хотя какие они, к чертям, солдаты? Солдат — защитник, а это… мразь, нелюдь.