— Видела все эти сочувствующие рожи?

— Что?

— Брось, ты же не дурочка. Веришь в людскую доброту и сочувствие? Поверь, милая, им глубоко наплевать. Они пришли ради шоу. Тебе повезло, что ты не вошла в нашу семью. Был бы здесь мой муж, эта стая шакалов получила бы свое. Попировали бы всласть, как делают это всегда, стоит бросить им кость! Вечно голодные твари!

Ирина Владимировна рассмеялась и чуть качнулась, обдав меня легким ароматом спиртного. "Пьяна", поняла я. Возможно, поэтому она так себя вела? Маскировала горе за издевками над теми, кто пришел, чтобы выразить свое уважение к умершему парню. Или такова ее суть: лицемерие, жестокость, безразличие? — Она вдруг скривилась, и я увидела отражение ее истинных чувств:

— Ублюдок, как бы я хотела чтобы это он сдох! Это он, он виноват, что мой мальчик погиб, я знаю, — последнюю фразу она прошептала с таким безумным взглядом, что мне стало не по себе.

— Каждый переживает горе по своему, — попыталась я успокоить как-то женщину. Но она лишь посмеялась.

— Ты такая наивная! Она помахала рукой у меня над головой, — нимба нет? А то, ну, вылитый ангелок! Девочка, я живу с ним много лет. Нееет, он ни разу не ударил меня, в последние годы даже пальцем ко мне не притрагивался, но я знаю, что у него где-то есть тайная комната, как у Синей Бороды, ведь он чудовище. Трусливое чудовище, которое боится моей семьи, но слишком жаждет ее денег и власти. Он даже собственного сына готов был втоптать в грязь ради этого!

— О чем Вы?

— Леша не говорил тебе? Его должны были сделать членом совета компании моего отца. Но Иван вмешался, провернул какую-то аферу, подставил своего сына, потом вылил ушат грязи на Алексея перед верхушкой, выбелив себя, и в совет взяли его. Еще пытался втолковать Леше, что это в его же интересах, что он бы все равно не справился, ведь он никчемный… Мой мальчик был светом в моей жизни. Он был самым лучшим, был моей радостью. Но он отнял ее…

Я хотела подойти и обнять ее, но внезапно женщина вскинулась и воскликнула:

— А я уничтожу его! Клянусь!

Она рассмеялась громче, а я вышла. Меня трясло.

*

Приближалась третья декада декабря.

Я вышла из комнаты, прошла по почти пустому холлу, бледному в утреннем свете, холодному; спустилась на кухню, где месила тесто служанка. Она тихо и испуганно поздоровалась. Я растерянно ответила, не в силах вспомнить ее имени. В моем доме было столько новых людей с тех пор как… Кто-то приходил и уходил, меня опрашивали, я подписывала бумаги, читая, но мгновенно забывая их содержимое. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, что все это было как в тумане. Но что-то изменилось сегодня.